– Какая учёба, когда весь город гудит о нападении на Кощея? Я как узнала, что ты теперь его невестка, так сюда и примчалась. Испугалась, вдруг с тобой что-то случилось!
– Да кому я нужна? – отмахнулась я.
Василиса нахмурилась.
– Много кому, – серьёзно ответила она и оглянулась, словно боясь, что нас подслушивают. Наверняка Финист и Кощей знали о гостье, но позволили нам побыть наедине. – Ты ведь слышала о шептунах?
– А ты давно ли о них знаешь? – вопросом на вопрос ответила я.
– С прошлого года, – потупилась Василиса. – Ты не думай, я никому не рассказывала. И от тебя скрывать не собиралась. Просто хотела убедиться…
– Ох, сестрица, кто бы меня убедил.
Я увлекла её на скамью, без утайки рассказав о своих сомнениях. О том, что силы колдовской я не чувствую, и оттого кажется мне, что вожу всех вокруг за нос. Василиса выслушала меня внимательно, не перебивая, а затем взяла за руку.
– Скажу честно, Ладушка, сила колдовская в тебе есть, это мне и простым взглядом видно. Помнишь, как ты Мурку с того света вытащила? Три года назад, когда её собаки чуть не сгрызли, а ты полночи выхаживала – и выходила. Мне тогда странным показалось, что на ней раны как по колдовству зажили…
Я покачала головой. Про кошку я помнила смутно, сама в то лето слегла с лихорадкой. Еле жива осталась.
Василиса вздохнула.
– Тебе бы наставника найти, который и научить сможет, и тайны шептунов раскрыть. Кощей и Финист не подойдут – будут тебя беречь и жалеть, а сила колдовская жалости не терпит. Я к тебе потому и пришла: слышала про одного шептуна-отшельника. Но учти, нрав у него презлющий.
– Дурным нравом меня не напугать, – преувеличенно бодро сказала я.
– Тебе про него и муж рассказать может. Вран раньше многих учил, пока окончательно в своей башне не заперся. Финист один из последних его учеников. Может, по старой памяти и тебя шептун в ученицы возьмёт?
– Да какая из меня колдунья, Вась! – всплеснула я руками и добавила с горечью, едва слышно: – Где ж это видано, чтобы коровы колдовали?
К счастью, последнюю фразу сестрица не услышала, а то досталось бы мне.
Отпускать Василису в город на ночь глядя я не стала. Она, правда, заартачилась, мол, пойду в Колдовскую Башню, и всё тут, но я позвала свёкра. Тот учительствовал иногда, и сестрица его побаивалась. Спор разрешился быстро: Кощей пообещал завтрашним утром вместе до Башни дойти и объяснить, где она пропадала. На том Василиса и успокоилась. Поужинала вместе со всеми и в опочивальню меня потянула. Не наговорились мы, а при Кощее да Финисте разговоры вести неловко было.
Кровать у меня просторная была, вдвоём свободно поместились, ещё и место осталось: улеглись с удобствами. Я спать не хотела, днём выспавшись, а Василиса бодрящее зелье глотнула. Проболтали вплоть до поздней ночи. Немудрено, ведь не виделись почти год – зимой Василиса не смогла вырваться из Башни, одними письмами обменивались.
А рассказать было о чём. О русалке, которая меня на дно озёрное утащить пыталась, о делах домашних, о кознях Алёнушки. Про неё Василиса сама выспросила правдами и неправдами. Знала, что я жаловаться на младшенькую не буду, и такие вопросы каверзные задавала, что я не заметила, как всё поведала. Потом Василиса с пылающими щеками расспрашивала меня о Финисте и том самом, что между мужем и женой за закрытыми дверьми опочивальни делается. Пришлось признаться, что, кроме поцелуев, ничего между нами не было, но перед тем взяла обещание: ни о чём не рассказывать родителям. Василиса пообещала; понимала, какой мачеха может шум поднять.
– Ты, главное, не кручинься, – утешала она, гладя мои волосы. Я, как кошка, готова была заурчать от удовольствия. – Финист тебя бережёт просто. Он на тебя так смотрит, что сразу видно – неспроста это!