Не надо, прошу вас! — закричал Чемберлен, но сундуку уже был нанесен ущерб.
Самый настоящий. Старое, высушенное веками дерево расщепилось, обнажая внутреннее отделение сундука. В нем находились сосуды, украшенные золотом и драгоценными камнями. Четыре из них уцелели, но пятый от удара раскололся.
Чемберлен содрогнулся от противоречивых чувств, овладевших им. Помимо леденящего душу праха он испытывал и небывалый подъем при виде драгоценных сосудов… Бесспорно, они представляли собой большую ценность, но являлись и средоточием древнего проклятья. В них хранились внутренности того, кто был превращен в мумию.
Глаза Бернса за стеклами очков алчно заблестели:
— Камни! Наконец-то мы нашли кое-что.
Если ночное нападение медджаев лишь подстегнуло жадность американцев, а находка принесла им некоторое удовлетворение, то жажда знаний Эвелин утолена еще не была.
Хотя другая жажда, которую она успешно утоляла прошлой ночью, доставляла ей сейчас немало проблем. Сухость во рту, круги под глазами, такие же, как у Джонатана и Рика, да еще вялость в движениях, все это говорило об одном. Все трое страдали от симптомов самой неблагородной болезни — жуткого похмелья. Но, несмотря на паршивое самочувствие, они принялись трудиться над саркофагом, который, как дар богов, буквально свалился им на головы.
Эвелин возилась со шкатулкой, пытаясь превратить ее в ключ. То, что раньше давалось ей без труда, сейчас, из-за нетвердости движений, получалось довольно плохо.
— Не могу поверить, что я до такой степени утратила над собой контроль и вы, два распутника, ухитрились меня соблазнить, и в результате я напилась.
— Только не надо винить меня, сестренка, — отозвался Джонатан. К тому времени, как вы приступили, я, как и полагается нормальному джентльмену, уже тихо вырубился.
— Ты не напилась, еле ворочая языком, поправил ее О"Коннелл. Глаза его стали красными, а кожа приобрела нездоровый сероватый оттенок. — Это слишком мягко сказано. Ты нажралась, как последняя скотина.
— Ну… — только и смогла вымолвить Эвелин, после чего снова уставилась на брата.
Джонатан с видом глубокого раскаяния поднял обе руки вверх. Выглядел он еще хуже, чем Рик:
— Только не пытайся заставить меня отомстить. Меня вообще там не было. Я ничего не помню.
— Я тоже, — вздохнула девушка.
— Стыд и позор! — возмутился О"Коннелл, напуская на себя обиженный вид, — А кто-то клялся, что не забудет эту ночь никогда.
— Я? Да ни в жизни!
— Вплоть до вчерашней ночи, — усмехнулся Рик.
Зардевшись от смущения, Эвелин вернулась к шкатулке. Решительным жестом О"Коннелл забрал ее и одним движением раскрыл.
— Ничего особенного не произошло, — негромко произнес он. — Просто ты согласилась называть меня Риком.