Эвелин с облегчением улыбнулась ему, но, приняв суровый вид, заявила:
— Ничего серьезного и быть не могло. Я требую, чтобы вы, два школьника, стали наконец, вести себя, как взрослые мужчины.
— Отойдите, — скомандовал О"Коннелл и вставил «лепестки» ключа в пазы замкового механизма. Держа ключ вытянутой рукой, он пригнулся и повернулся к саркофагу спиной.
— Мистер О"Коннелл, — начала Эвелин. — Я, конечно, ценю вашу заботу и осторожность, но не припомню ни одного случая, когда саркофаги оснащались бы ловушками.
Девушка подошла и решительно повернула ключ вправо, породив целую серию странных скребущих звуков. Это откликнулся древний механизм. Затем послышалось громкое шипение, говорившее о том, что герметичность саркофага нарушилась.
Все трое отступили назад, обмениваясь возбужденными и нетерпеливыми взглядами. Однако ни кислотный душ, ни с силой вылетающие металлические острия, никакие другие сюрпризы их не ожидали.
Потом им пришлось напрячь ноющие с похмелья мышцы, чтобы сдвинуть крышку в сторону. Они толкали ее, тащили на себя, вздыхали и сопели, но крышка не поддавалась. Наконец, уступая их усилиям, медленно, дюйм за дюймом, она начала сдвигаться.
— Эта крышка слишком тяжелая, и мы не сможем аккуратно снять ее, — высказала свое предположение Эвелин, когда они решили передохнуть. Боюсь, нам придется просто спихнуть ее на пол. — Они передавали друг другу большую флягу с водой. — Но мы рискуем, так как она может расколоться.
— Что ж, либо она, либо мы сами расколемся пополам от напряжения, — заметил Джонатан.
Они снова приступили к работе, но на этот раз напряглись так, что крышка неожиданно заскользила со своего места и упала на каменный пол с таким грохотом, что он не только эхом разнесся по лабиринту, но и самым болезненным образом отозвался в похмельной голове Эвелин. Стоящие рядом мужчины каждый по-своему отреагировали на падение гранитной плиты: Джонатан прикрыл руками рот, а О"Коннелл — глаза. Если учесть, что сама Эвелин прижала ладони к ушам, то можно понять, что сейчас они со стороны напоминали небезызвестную троицу обезьян.
Внутри саркофага лежал куда более скромный деревянный гроб, который, по настоянию девушки, мужчины вынули и аккуратно перенесли на пол. Эвелин смотрела на этот древний предмет, покрытый пылью и паутиной, таким восхищенным взглядом, как если бы он был сделан из чистого золота.
— Я мечтала об этой минуте, когда была еще девочкой, — с благоговейным трепетом в голосе произнесла она.
— Наверное, ты была довольно странным и своеобразным ребенком, — высказался О"Коннелл, все еще стоя на коленях возле гроба.
— Это точно, — подтвердил Джонатан, скорчившись возле противоположного конца деревянного ящика с таким недовольным видом, как будто находился на траурной церемонии и ему предстояло еще долго возиться с этим гробом.
Эвелин бросила на мужчин испепеляющий взгляд и попросила у О"Коннелла тряпку. Она принялась бережно протирать крышку гроба в надежде найти на ней иероглифы. Однако очень скоро почувствовала, как у нее все похолодело внутри от того, что она увидела, а точнее не увидела.
— Все остальное в порядке, но только священные заклинания почему-то начисто срезаны! — пояснила она свое недоумение мужчинам.
— И что все это означает? — поинтересовался О"Коннелл.
— Здесь должны находиться иероглифы, которые защищают покойного внутри гроба, Эти заклятия сопровождают его в загробной жизни, но только их тут нет. Кто-то намеренно удалил их с крышки.
— Значит, он точно был человеком порочным и нечестивым, понимающе кивнул Джонатан.
— Наверное, того, что он был осужден при жизни, им не хватило, — согласилась с братом Эвелин. — Они решили его осудить и поели смерти тоже.