Раскрытие скрытого за завесой для сведущих в тайнах сердец

Современники глубоко чтили его. Он был сведущ в науках анализа и толкования Корана и разъяснял тонкости Корана проникновенно и проницательно. Он был выдающимся учеником Джунайда и общался с Ибрахимом Маристани. Абу Саид Харраз относился к нему с глубоким уважением и говорил, что никто не достоин называться суфием, кроме него.

Передают, что он сказал:

«Уступки привычкам естества отвращают человека от достижения высших степеней духовности» – поскольку естественные склонности – это инструменты и органы чувственного начала (нафс), которое является средоточием «завесы» (хиджаб), а духовное начало (хакикат) является средоточием откровения. Естественные склонности привязаны к двум вещам: к этому миру и его составляющим и к следующему миру и его обстоятельствам. Привязанность нафса к этому миру возникает в силу одноприродности с ним, а привязанность к следующему миру – благодаря силе представления, одноприродности и незнания. Поэтому возникает привязанность к своим собственным представлениям о следующем мире, а не к его истинной форме. Если бы человек на самом деле познал следующий мир, он бы отрешился от всех привязанностей к этому миру; природное начало утратило бы всё своё влияние на него, и он открыл бы для себя духовные материи. Невозможна гармония между следующим миром и человеческой природой, пока последняя не будет упразднена, ибо «в следующем мире – то, что непостижимо сердцем человека». Значение (хатар) следующего мира – в том, что путь туда полон опасностей (хатар). Наши представления (хаватир) немного стоят. Как может человеческая природа получить правильное представление ("айн) о следующем мире? Ведь с помощью силы представления невозможно познать его реальность.

Очевидно, что наши природные способности могут иметь дело лишь с понятием (пиндашт) следующего мира.

53. Абу"ль-Мугис аль-Хусейн ибн Мансур аль-Халладж

Это был влюблённый и упоённый приверженец суфизма. Ему были присущи глубокий восторг и высота духа. Суфийские шейхи по-разному относятся к нему; одни его отвергают, другие одобряют. Среди последних Амр ибн Усман аль-Макки, Абу Якуб Нахраджури, Абу Якуб Акта, Али ибн Сахль Исфахани и др. Его также принимали Ибн Ата, Мухаммад ибн Хафиф, Абу"ль-Касим Насрабади и все современные суфии.

Есть и такие, которые воздерживаются от вынесения о нём своего суждения, например Джунайд, Шибли, Джурайри, Хусри.

Некоторые обвиняют его в магии и т. п., но в наши дни великий шейх Абу Саид ибн Аби"ль-Хайр, шейх Абу"ль-Касим Гургани и шейх Абу"ль-Аббас Шакани взирают на него с приязнью, и в их глазах он – великий человек.

Наставник Абу"ль-Касим Кушайри замечает, что если аль-Халладж – истинный человек духа, то он не заслуживает отлучения на основании всеобщего неприятия. А если он отлучён самими суфиями и отринут Истиной, то не заслуживает похвалы на основании всеобщего одобрения. Поэтому мы оставляем его на суд Божий и чествуем в согласии с приметами Истины, которые, как мы знаем, были ему присущи.

Надо сказать, лишь немногие шейхи отрицают совершенство его достоинств, чистоту ето духовного состояния и суровость его аскезы, поэтому было бы неразумно исключить его биографию из данной книги.

Некоторые говорят, что он вел себя внешне как неверный, поэтому они не доверяют ему и подозревают в обмане и магии, считая, что Хусейн ибн Мансур Халладж – это тот самый еретик из Багдада, который был наставником Мухаммада ибн Закарии[93] и товарищем Абу Саида Кармата. Однако Хусейн, о котором мы говорим, – перс и уроженец Байзы. Причина непризнания его шейхами – отнюдь не религиозные вопросы и вероустав, а его поведение и образ действий. Сначала он был учеником Сахля ибн Абдаллаха, которого он оставил, не испросив дозволения, чтобы примкнуть к Амру ибн Усману, от которого он также ушёл без дозволения, желая примкнуть к Джунайду, но тот не принял его. Вот за что шейхи осуждают его. Осуждение поведения Халладжа никак не затрагивало его принципов. Вот что сказал о нём Шибли:

Аль-Халладж и я – одной веры, но моё безумие спасло меня, а его ум погубил его.

Если бы речь шла об осуждении его веры, разве Шибли сказал бы: «Аль-Халладж и я – одной веры»?

И Мухаммад ибн Хафиф сказал:

Он – человек, которого наставлял Сам Бог ("алим-и раббани).

Аль-Халладж – автор прекрасных работ и аллегорий, блестящих высказываний по богословским и законоведческим вопросам. В Багдаде и соседних областях я видел пятьдесят его работ, некоторые – в Хузистане, Фарсе и Хорасане. Все его высказывания напоминают первые откровения у новичков; некоторые из них посильнее, другие – послабее, третьи отчасти легковесны, четвёртые сложны для понимания. Когда Господь дарует человеку духозрение и тот пытается описать то, что ему открылось по Божьей милости в состоянии восхищённости, его слова невнятны, особенно если он выражается опрометчиво и зачарован сам собой. Поэтому его высказывания малодоступны и уму, и воображению тех, кто слышит их. А люди с большей или меньшей долей искренности говорят: «О, сколь возвышенное высказывание!» – при этом не имея понятия, о чём оно.

Когда подлинно духовному и проницательному человеку даруется духозрение, он не старается описать открывшееся ему и не занимается самолюбованием, ему равно безразличны похвала и проклятия, его не волнуют ни безверие, ни вера.

Нелепо обвинять аль-Халладжа в магии. Согласно принципам исламской ортодоксии, магия реальна точно так же, как и чудеса. Однако являть магические действия в состоянии совершенства – это проявление неверности, а явление чудес в состоянии совершенства – это проявление знания Господа (ма"рифат), ибо первое – результат Божьего гнева, а второе – естественное следствие Его довольства. Более подробно я буду говорить об этом в разделе о признании чудес.

С общего согласия всех суннитов, которые наделены проницательностью, ни один мусульманин не может быть магом и ни один неверный не может быть в чести, ибо противоположности никогда не встречаются. Хусейн в течение всей своей жизни носил одеяние благочестия, что проявлялось в молитвах и славословии Богу, непрестанном посте и тонких высказываниях о Единении (таухид). Если бы он был магом, всё это не могло бы иметь места. Следовательно, это чудеса, а чудес удостаиваются лишь истинные святые. Некоторые ортодоксальные богословы не признают его на том основании, что его высказывания пантеистичны (ба-ма"ни-йи им-тизаджу иттихад), однако это можно отнести только к форме выражения, а не к содержанию, Человек, охваченный восторгом, не способен адекватно выразить своё состояние. Кроме того, содержание высказывания может быть сложным для понимания, и потому люди неправильно оценивают намерение говорящего, отвергая не подлинный смысл сказанного, а своё субъективное представление, определяемое их личным восприятием.

Я видел в Багдаде и прилегающих областях немало еретиков, которые считали себя последователями аль-Халладжа и опирались на его высказывания для обоснования своей ереси (зандака), называя себя халладжитами. Трактуя его, они явно перегибали палку (гулувв) – точно так же, как рафизиты (шииты) в отношении Али. В главе о различных суфийских толках я приведу критику их учений.