– Зверолюди! – проревел Апостол и трюм взорвался криками и воплями; были те, кто кричал в гневе, но у большинства голосов вырвался крик отчаяния. – Они называют вас зверолюдьми!
Азмеди нашел подобных себе на дне ульев, куда приходили итераторы и проповедовали Имперские Истины – они выстраивали школы из спрессованного мусора и преподавали там совершенно всем вне зависимости от их уродств и уровня развития.
Слова Апостола напомнили Азмеди один из таких уроков, произошедший пятнадцать лет назад, что по меркам чересчур короткой жизни зверолюдей было очень давно…
– Когда человек покинул Терру, которую вам только предстоит узреть, у него была одна форма. Но человек посещал многие места, и они формировали геном нашего вида. Одна форма превратилась в многие!
От этой проповеди у Азмеди помутилось в рассудке. Его воспоминания перемешались с настоящим – со словами, что были сказаны ему давным-давно и были больше, нежели просто звуками, витавшими в воздухе – они являлись цепями, связывающими его…
«В различные виды Homo Sapiens», – говорил улыбающийся мужчина так, словно бы это все объясняло…
– Многие пробуют удержаться за свою человечность, но не вы. Только не вы! – продолжал Апостол – У вас отняли достоинство! Вас называют не людьми, но нелюдью, мутантами! Вы нежеланные гости на мирах, что так долго называли своим домом. Император изменяет человеческое тело и они зовут его монстров героями, но вы, вы истинные дети перемен, что были заклеймены, как чудовища!
Среди рода Азмеди были те, кто пытался следовать правилам. Были и те, кто пытался понять. Были и такие, кто пытался искупить грех своего рождения. Но это не имело никакого значения – их все равно презирали, и хотя их мутации были не такими странными, как у других человеческих видов, их внешний вид навевал воспоминания о невежественных веках и демонах.
– Если с человеком обращаться как со зверем, то он и станет зверем! – не унимался Апостол.
От этих слов зверолюди взревели от боли. Они начали цепляться друг за друга рогами и бодаться головами. В трюме завоняло пометом и яростью.
– Звери! – крикнул зверолюд, обращаясь к Азмеди.
– Звери! – заблеял другой.
Крик разнесся по стаду и трюм затрясся от топота копыт и криков.
– Звери! Звери! Звери! – продолжала скандировать в гневе толпа.
– Но для Пантеона вы – святые существа! – закричал Апостол, перекрикивая стадо. – Вы чисты! Вы – дети Хаоса! Вы – живой пример изменчивости! Идите! Идите и бросьте в огонь рабов Ложного Императора! Уничтожайте его дело своими рогами, омойте свои рога кровью неверных!
– Звери! Звери! Звери!
Вонь агрессии заполнила палубу. Ноздри Азмеди раздулись, пытаясь вдохнуть ее, но он сопротивлялся. Его чувства пошатнулись, воспоминания о былых временах обрушились на него волной, угрожая утопить его рассудок в страданиях и несправедливости…
Он не утонет. Он хотел остаться мужчиной. Он хотел остаться человеком.
Но не мог.
Морда Азмеди задрожала. Он открыл рот, запрокинув рогатую голову.