Фремлейский приход

И высказать эту нравоучительную мысль, она отправилась в большия гостиныя, и скоро увидeла доктора Торна, стоявшаго у стeны в совершенном одиночествe.

— Ну что, доктор, сказала она,— гдe же Мери и Франк? Я вижу, что вам скучно стоять здeсь одному.

— Благодарю вас, мнe не скучнeе чeм я ожидал, отвeчал он.— Франк и Мери гдe-нибудь здeсь, и, вeроятно, также веселятся.

— Вы уж черезчур злы, доктор. Что бы вы сказали, если-бы вам пришлось вынести все то, что я вынесла сегодня, вечером?

— О вкусах спорить нельзя, но вам это вeроятно доставляет удовольствие.

— Вы думаете? Но дайте мнe руку, и пойдемте поужинать. Приятно сбыть тяжелую работу и чувствовать, что все удалось.

— Извeстно, что добродeтель сама в себe находит награду.

— Вы очень жестоки ко мнe, сказала мисс Данстебла, усаживаясь за стол.— И вы точно думаете, что никакого нeт проку от таких вечеров как Этот?

— Нeт, отчего же? Нeкоторым людям вeроятно и была весело.

— Вам все это кажется суетою, продолжала мисс Данстебл,— суетою и тщеславием. Конечно, тут много входит суеты. Извольте передать мнe херес. Я бы дорого дала за стакан пива, но об этом, конечно, и рeчи не может быть. Тщеславие и суета! А между тeм намeрения у меня были хорошия.

— Ради Бога, не думайте, чтоб я вас осуждал, мисс Данстебл.

— Увы, я точно это думаю! Да не только вы, но и еще кто-то, чье мнeние для меня дороже даже чeм ваше, а это много значит. Вы меня осуждаете, да и я недовольна собой. Не то чтоб я поступила дурно, но, право, игра едва ли стоит свeч.

— Да, вот в этом-то именно и вопрос!

— Игра не стоит свeч. А между тeм лестно видeть у себя и герцога Омниума, и Тома Тауэрса. Вы должны же признаться, что я не дурно умeла все устроить?

Вскорe потом Грешамы и доктор уeхали, а около часа спустя мисс Данстебл могла наконец опочить от своих трудов и лечь в постель.

Игра стоит ли свeч? Вот главный вопрос в подобных случаях.

Глава XXX

Мы уже упомянули мимоходом, хотя читатель вeроятно успeл об этом позабыть, что архидиакон не предложил женe съездить вмeстe с ним в Лондон, чтобы присутствовать на вечерe у мисс Данстебл. Мистрисс Грантли конечно не сказала ни слова, но в душe огорчилась; не потому чтоб она очень сожалeла, что не будет на этом знаменитом собрании, но потому что она знала, что дeла ея дочери в эту минуту требуют материнскаго надзора. Она стала сомнeваться в ратификации лофтоно-грантлийскаго союза, и по тому-то ей не совсeм было приятно оставлять дочь на попечении леди Лофтон. Она даже намекнула об этом архидиакону перед его отъездом, но намекнула чрезвычайно осторожно, потому что боялась поручить ему такое тонкое и щекотливое дeло. Итак, она не мало удивилась, когда на второе утро, по отъездe мужа, она получила от него письмо, немедленно призывавшее ее в Лондон. Она удивилась, но сердце ея переполнилось надеждой, а не страхом; так твердо она полагалась на благоразумие добери.

На другой день послe знаменитаго вечера, леди Лофтон и Гризельда завтракали по обыкновению вмeстe, но онe замeтили друг в другe какую-то перемeну. Леди Лофтон показалось, что молодая ея подруга не так уже внимательна к ней, и может-быть не совсeм так мягка как прежде в своем обращении; а Гризельда почувствовала, что леди Лофтон менeе ласкова с нею. Впрочем онe очень мало говорили между собою, и леди Лофтон не выразила удивления, когда Гризельда попросила позволения остаться дома, когда по обыкновению подали карету миледи отправлявшейся с визитами.

В Этот день не было никаких посeтителей в Брутон-стритe, никого по крайней мeрe не принимали, за исключением архидиакона. Он явился довольно поздно, и оставался с дочерью до самой той минуты, когда вернулась леди Лофтон. Тут он откланялся как-то торопливо, и ни слова не сказал в объяснение необычайной продолжительности своего визита. Гризельда также ничего не сказала особеннаго, и вечер прошел довольно вяло; обe онe чувствовали, что отношения их вдруг измeнились.