Паруса судьбы

− Ладно, сеньор! Как говорят у нас: «Бултых каштан в воду − и дело с концом!» − пузан вновь чувствовал себя на коне.

− И вот что еще, − Луис строго повел усами. − Всем растрезвонишь, что разжился, понял?

− На кукиш? − Початок внимательно посмотрел на комбинацию из трех пальцев.

− Дьявол! Ты меня доведешь! − капитан деловито встал и застегнул золоченые пуговицы мундира. Затем вынул часы − большую серебряную луковицу − и нетерпеливо посмотрел на них. − До вечера, Муньос. Дела.

− Момент, ваша светлость! А как же наши карты? −старик брызнул хитрющими лучиками морщин азартно зажмуренного глаза. Пальцы его нетерпеливо ёрзнули и затрещали колодой крапленых карт. − Вы же знаете, сеньор, я человек чести! Начнем?.. По два реала, а? Клянусь головой…

− Мне ваши клятвы, папаша, как мертвому коню подковы… да и голова ни к чему. Сохраните ее лучше для виселицы. − Капитан улыбнулся, вызвав нервное почесывание у старого болтуна, и добавил: − Мой отец как-то сказал: «Не садись играть в карты с тем, кто кличет себя честным».

«Хм, пожалуй, мой будущий родственничек был прав…» − Антонио, расплываясь в виноватой улыбке, сунул от греха подальше колоду в жилетный карман.

− Это уж точно, амиго. Желаю здравствовать.

Глава 11

Приемная дворца вице-короля сверкала венецианским стеклом стрельчатых окон. Сиреневый свет омывал шеренгу колонн и фонтан, журчавший спокойно и мерно.

Аванзал тихо гудел, покашливал, восклицал, почти до отказа набитый военными. Они блистали вицмундирами и с брезгливым презрением игнорировали редких, невесть откуда взявшихся штатских. Повсюду сизо-седым покрывалом плыл дым дорогих сигар, окутывая аксельбанты и кивера. Грозное полязгивание сабель, воинственное треньканье шпор − от всего этого веяло победой и славой.

Появление нового лица в забитом пылью штатском платье поначалу озадачило общество, вызвало пристальный интерес, а затем недвусмысленные смешки и реплики, которые потушил выход камергера155. Кастильский белый мундир из тончайшего английского сукна выделял строгие черты неподвижного лица, на груди сияли золоченые звезды.

− Его высокопревосходительство изволит принять сеньора Диего де Уэльву.

Жесткие шаги загремели по лакированным картам паркета. С гордо поднятой головой майор пересек огромную, как плац, приемную. Вослед не обронили ни слова. По спине гостя видно было, что он не замечал никого и не мыслил держать себя иначе.

Они миновали еще один зал. Бронза и мрамор, цветные шпалеры и зеркала, отражающие непокорные кудри придворного щеголя и дерзкие усы андалузца. Перед двустворчатой дверью камергер замер и постучал.

Де Уэльва внутренне собрался: за порогом его ожидал первый человек Новой Испании, о котором знал он весьма скудно. Это был один из богатейших грандов в Новом Свете, опытный интриган, и ухо стоило держать востро.

Дверь отворили.

− Прошу вас, сеньор.

* * *

Майор шагнул в кабинет. Он был велик, хотя и назывался Малым. «Здесь, − подумал Диего, − могли бы устроить славную пирушку все молодцы его эскадрона, да еще и с подружками. И, черт возьми, никому не было бы тесно!»