997
998
999
Развитием этих мыслей преподобного Максима можно считать, наверное, одно рассуждение святителя Григория Паламы, который, процитировав преподобного Макария Египетского («Не имевшие опыта не прикасались к духовному; общение Святого Духа постигается чистой и верной душой, и небесные умные сокровища являются только принявшему их на опыте, непосвященному же совершенно невозможно даже помыслить их»), замечает: «Поистине благочестиво говорит о небесном благе святой; слушай его, пока сам за веру не удостоишься благодати, и тогда на действительном опыте („на самом опыте“ — αύτῇ πείρᾳ) глазами души увидишь, к каким сокровищам и тайнам уже здесь могут приобщаться христианские души <...> Но как, рассуждая о городе, которого не видел, ты через это рассуждение еще не увидишь его на опыте, так Бога и божественные вещи ты тоже не увидишь на опыте через одно рассуждение и богословствование. И как не приобретя золото чувственно, не держа его осязаемо в руках и не ощущая глазами, хоть тысячу раз представь его мысленно, все равно ты его не имеешь, не видишь и не приобрел, так если даже тысячекратно подумаешь о Божьих сокровищах, а Божьего присутствия не испытаешь (μὴ πάθῃς δὲ τὰ θεῖα) и не увидишь его умным и превосходящим рассудок зрением, ты не видишь, не имеешь и не приобрел по-настоящему никаких Божиих даров». —
1000
Ср. у святителя Иоанна Златоуста: «Упразднится не знание, а неполнота знания; потому что мы будем знать не только это, но и гораздо большее. Так, — поясню это примером, — теперь мы знаем, что Бог существует везде, но как, не знаем; знаем, что Он сотворил все существующее из ничего, а каким образом, не знаем; знаем, что Он родился от Девы, а как, не знаем. Тогда же узнаем это более и яснее». — Святого отца нашего Иоанна, Архиепископа Константинопольского, Златоустого, Беседы на Первое Послание святого Апостола Павла к Коринфянам. Ч. II. СПб., 1858. С. 232.
1001
«Богословию учит воплотившееся Слово Божие, показывая в Себе Отца и Святого Духа, потому что весь Отец и весь Святой Дух существенно и совершенным образом пребывали во всецелом воплощаемом Сыне, не воплощаясь Сами, но Один благоволя, а Другой содействуя в Воплощении самодействующему Сыну. Слово пребывало разумным и живым, никем другим не постигаемое по сущности, кроме одного Отца и Духа, и ипостасно соединившись по Человеколюбию [Своему] с плотию». — Творения преподобного Максима Исповедника. Кн. I. I., 1993. С. 186–187.
1002
См. у святителя Афанасия: «неоспоримо то, что, прежде век положенный в основание, был сокровен в предведении Отчего ума тот Господень Человек, Которого имел создать от Марии». —
1003
«Хорошо и полезно для всех верных, при том или другом предметах, побеседовать о каждом из них, и в отдельности друг от друга; представить объяснение и того, и другого, то есть — и то, что относится к тайне Святой Троицы, и то, что относится к догмату о Воплощении Христовом, потому что Слово является одним из Лиц Святой Троицы, Которое приняло на Себя человеческое естество и спасло наше человеческое смешение, хотя и представляя это различными и особыми понятиями, а также и предварительными пояснениями, дабы не произошло смешение понятий, из которых одни относятся к богословским принципам, посвященным тайне Святой Троицы, а другие — к снисшествию Слова и Бога к нам, смиренным». — Проповеди святителя Софрония, патриарха Иерусалимского / Пер. и комм.
1004
Одна из сущностных черт святоотеческой сотериологии, например, в учении святителя Григория Паламы обретает такой вид: «Человек, получивший в крещении „начатки“ Царствия Божия, не просто получает внешнее оправдание, а присоединяется к новой реальности, к Божественной и вечной жизни Христа. Нетварный характер этой новой жизни кажется святителю Григорию Паламе тем более очевидным, что все святые отцы IV и V вв. во время христологических споров утверждали в качестве главного аргумента против ариан и несториан невозможность спасения через тварное посредство: в их глазах Божественность Христа и единство Ипостасей Святой Троицы не имели другого обоснования, кроме этого категорического условия сотериологии». —
1005
Эта мысль преподобного Максима (τοὺς ἐν αὐτῷ μονοειδῶς προόντας τῆς αὐτῶν γενέσεως φανερῶσαι λόγους) связана со всей совокупностью его стройной богословской системы и, в первую очередь, с его онтологией, в основе которой лежит та идея, что «все бытие по существу идеально. Оно есть не что иное, как совокупность логосов, исшедших из Логоса и разнообразно переплетающихся друг с другом. Все качественные различия бытия зависят от разных комбинаций этих логосов. Уплотнение их образует грубую чувственно постигаемую тварь. Весь мир, таким образом, представляет собой в большей или меньшей степени „одебеление“ или воплощение Логоса, таинственно скрывающегося в λόγοι под оболочкой тварного бытия и во всех действиях Своих обнаруживающего Свои λόγοι промысла и суда. Задача онтологии — созерцать эти λόγοι, их взаимное переплетение и постепенное одебеление и через обобщение их восходить к всевиновному Логосу». —
1006
Вероятно, намек на еретическую христологию оригенистов VI в., которая зиждилась на различии Бога Слова и Христа; слово «Христос» для этих еретичествующих толкователей учения Оригена обозначало предсуществующую душу (ум), которая была создана Богом вместе с прочими умными сущностями до творения чувственного мира, составляя с ними первоначальное единство («генаду»); только, в отличие от прочих душ, душа Христа не «пала», пребыв непреложно с Богом. См.
ebooksa