Мейсон впервые за все время позволил себе рассердиться.
— Чего вы добиваетесь? — спросил он у окружного прокурора. — Хотите сбить меня с толку? Поставить в такое положение, которое потом позволит искажать мои слова?
— На что вы намекаете? — закричал Халдер, вскакивая со стула.
— Я ни на что не намекаю, — сказал Мейсон. — Я спрашиваю. Вначале вы запретили мне что-либо говорить, если утверждения Бума будут неверны. Затем вы потребовали, чтобы я указал на неточности в них. Я начинаю задавать Буму вопросы, чтобы он сам, своими словами показал ошибки и неточности в его ответах, а вы вскакиваете со своего места и обвиняете меня в том, что я устраиваю Буму перекрестный допрос.
— А как это еще назвать?
— Это не перекрестный допрос.
— Мне показалось, что это он и есть.
— Я просто пытаюсь сделать то, что вы мне сами велели: указать на неточности в его показаниях.
— А я это называю перекрестным допросом. Просто назовите неточные утверждения. Сами покажите, что в его показаниях не соответствует истине.
— Таких вещей масса, — сказал Мейсон.
— Приведите хоть один пример.
— Вот, пожалуйста, — снова заговорил Мейсон. — Здесь уже дважды упоминалось, что на конверте рукой мистера Дейвенпорта была сделана надпись о том, что в случае его смерти конверт следует передать властям.
— Я уже объяснил, что знаю, чей это почерк, только со слов Мейбел Нордж, — встрял Бум.
— То есть на самом деле вы не знаете, чей это почерк?
— Нет, не знаю! — заорал Бум.
— В таком случае откуда вы знаете, что на конверте была надпись о том, что его следует передать властям в случае смерти Дейвенпорта? — спросил Мейсон.
— Я ее видел! Я ее видел собственными глазами! — закричал Бум.
— Минутку. Не нужно злиться, Бум, — спокойно произнес Мейсон. — Не давайте гневу затмить ваш разум. Вы же опытный, наблюдательный полицейский. Вы хотели сказать что-то другое.
— Я отвечаю за каждое свое слово! Я имел в виду именно то, что говорил!
— На конверте было написано другое, — настаивал Мейсон.