Inferente. История одного письма

Верно… нам никогда не вернуться в прошлое. Не вернуться к работе в «Крылатой Почте», как бы мы ни старались. А мне никогда не вернуться к той жизни, которая была у меня на этом судне, и к той дружбе, которая у меня была с Дигори и Дрейком. Все мы меняемся. Общаться будем, но по–другому, ведь мы сами стали другими. Дни пробегают мимо, уходят в небытие, а мы можем лишь ловить момент. И это нормально. Это хорошо, на самом–то деле. Особенно, когда понимаешь это и готов смотреть вперёд чаще, чем оглядываться назад.

— Я закован в его полотне, словно в плавящемся стекле

Сколько же лет я скована обстоятельствами и собственными страхами по рукам и ногам? Не пора ли оставить их в прошлом?..

— А радио ловит лишь только–только твою частоту…

На этих словах я невольно глянула в ту сторону, куда улетел «Рассекатель Туманов». Интересно, как там Дрейк?..

— А я поверь, взорвал бы весь боезапас!

И пробил пространство и время туда,

Куда всё смотрит и смотрит мой странный упрямый компас,

Где по острому льду летят твои поезда в Никогда.

Их я пропела с особым энтузиазмом, скользя взглядом по наручным часам. Что ж, ради кое–чего я всё же готова попытаться, готова взорвать весь душевный боезапас. Пробить всё пространство и время, чтоб забрать с собой в будущее из того недостижимого места самое дорогое, что было ценным в прошлом и остаётся таким в настоящем.

Впервые эту песню мы услышали, когда нашли пластинку «Мельницы» в заброшке и запустили её на старом проигрывателе. Мы не раз пели её, заслушав винил до дыр. И всякий раз, когда я вспоминала её, мы со старыми друзьями словно становились ближе. Даже если физически были очень далеко… А потом я нашла такую же пластинку в столице, и подсадила на неё Лиума. С Флейм этот номер не прокатил — увы и ах.

Флейм… Надеюсь, она там в порядке.

Бросив взгляд на Лиума, я вдруг подумала, что это немного нечестно. Флейм уже знает обо всём произошедшем, а он — нет. Так может, пора?

После того, как я выпустила пар пением, дышалось легко и свободно. Хотелось радоваться жизни, говорить людям глупости и признаваться в том, что давно боялся сказать. Так когда же, если не сейчас? Он — мой друг, и заслуживает знать правду. Да и мы все зашли слишком далеко, чтобы оставлять недосказанности и секреты.

— Лиум.

— Да?

— Знаешь, думаю, я готова рассказать тебе, почему ушла отсюда.

— Как хочешь, — пожал плечами друг.

Я удивлённо подняла брови.

— А тебе уже не интересно?