— Мне крайне трудно сказать вам, что мне хочется. Всякий другой высмеял бы меня или счел сумасшедшей… — Она снова запнулась. О’Кийф с трудом подавил вздох нетерпения.
Этель заметила это и, боясь, что О’Кийф уйдет и она не успеет переговорить с ним, поборола свою робость.
— Говорил ли вам когда-нибудь Фрэд о дяде Джоне, об отце?
— Да, смерть отца была тяжелым ударом для Фрэда.
— Дядя Джон не умер.
— Но, дорогая мисс Брайт, ведь ваша мать сама рассказала Фрэду о смерти его отца. Да и Фрэд видел на кладбище могильную плиту с именем Джона Брайта.
— Дядя Джон жив, — продолжала твердить Этель. — Кто там похоронен, я не знаю, но только не дядя Джон.
— Но откуда у вас такие мысли, мисс Брайт?
— Я видела дядю Джона, дважды видела, — ответила Этель.
О’Кийф вскочил.
— Но ведь это невозможно; вы, вероятно, ошиблись, сходство…
— Я два раза видела его, — перебила Этель, — и однажды даже говорила с ним.
— Когда это было?
— В первый раз это было месяца два тому назад в Таллахасси.
— Ведь там же он и умер, насколько я знаю.
— Да. Мы ездили за город кататься. Я его видела в одном из предместий.
— Вы остановили автомобиль?
— Нет, я так испугалась, что потеряла сознание.
— А второй раз?
— Это было вчера, в Центральном Парке.