— По рассеянности, — в оправдание сказал Блэк.
Но пьяный Лэй уже забыл о своей вспышке.
— Да, Беннет был уполномоченным. Мы с ним играли на бирже… Ах, эта проклятая Уолл-Стритт[9]. Однажды мы спекульнули на понижение… Да… А надо было играть на повышение… И вот… бывает иногда… мы попались старику в лапы… Мы оба были готовы на что угодно, лишь бы избежать тюрьмы.
Лэй потянулся за бутылкой и еще раз наполнил свой стакан.
— Старик… — снова начал он, — иногда мне кажется, что он и не человек вовсе… Ему недоступны никакие чувства, он холоден как лед, крепок, как сталь… Ему нужны только деньги, деньги, деньги… Кстати, скоро вы будете иметь удовольствие лично познакомиться с ним… Он приедет сюда вместе со следующим транспортом, недели через три примерно…
— Вот как, — равнодушно заметил Блэк, и затем, как бы небрежно, добавил:
— Я не могу понять, как это вам удается находить все новых и новых рабочих.
Лэй улыбнулся.
— В Америке миллионы безработных. Люди готовы идти за дьяволом в ад, лишь бы найти работу… Впрочем, они ничего не знают. Мы заключаем с ними договор на три года… жалованье приличное… а уж раз они попали сюда к нам…
— Понимаю…
Лэй усмехнулся, невнятно напевая что-то.
Через некоторое время Блэк снова задал вопрос:
— А что за старый профессор, о котором все здесь толкуют?
Лэй пристально посмотрел на него.
— Вы откуда знаете о нем?
— Мой негр Моисей как-то говорил о нем.
Лэй нахмурил лоб.
— Это очень характерная для старика история. — Он запнулся.
Блэк почувствовал, что у него холодеют от волнения руки. Будет он продолжать? Надо его подзадорить.
— Мне кажется, Лэй, что вы несправедливы к старику: вы вспоминаете о нем с ненавистью и потому…