На берегах Гудзона. Голубой луч. Э.М.С.

22
18
20
22
24
26
28
30

— Можно ли положиться на Вениамина?

— Вполне!

— Хорошо! После обеда я дам тебе порошок; пусть Вениамин подсыпет немного в пищу.

— Яд? — испытующе спросил негр, и его большие круглые глаза засветились.

— Нет! — резко ответил Блэк. — Я не пускаю в ход таких средств! Ты можешь убедить Вениамина сделать это?

Негр молчал; видно было, что он боится.

— Ну, а если они не умрут, ведь Вениамину плохо будет! — пробормотал он.

— Слушай, Моисей, мы хотим освободить всех томящихся здесь, хотим привлечь к ответственности преступников, которые пять лет подряд безнаказанно совершают убийство. Для этого необходимо, чтобы те двое на белой вилле, по меньшей мере, в течение двадцати четырех часов не были в состоянии шевельнуться. Понимаешь? Вениамина, вероятно, пошлют в наказание на фабрику…

— О, о! — застонал в ужасе Моисей. — Бедный Вениамин, нет, нет, это невозможно!

— Обещаю и тебе и ему, — с некоторой торжественностью сказал Давид Блэк, — что он проработает на фабрике не больше трех недель. Молодому, здоровому человеку от этого ничего не будет. Скажи ему, что от его согласия зависит жизнь тысяч людей и, что и он сам покинет остров, если исполнит мою просьбу.

— И я тоже? — торопливо спросил Моисей.

— Да и ты, и все, которые здесь работают.

— А те, что на другом острове?

Блэк нахмурился.

— Тем уже ничем не помочь, Моисей. Эти несчастные обречены на гибель. Но, — поднимая голос сказал он, — за них отомстят.

Моисей наконец выразил свое согласие и несколько часов спустя сообщил врачу, что Вениамин выполнит поручение.

Ночью Давида Блэка разбудили; его просили немедленно явиться в белую виллу, так как господа Лэй и Беннет серьезно заболели. Врач не торопясь оделся и медленно, в полном душевном спокойствии, стал взбираться на холм.

Пациенты представляли собою весьма жалкое зрелище: оба были смертельно бледны; глаза у них выкатились на лоб.

Они вздыхали и стонали.

— У меня такое чувство, словно у меня внутренности в огне — простонал Беннет.