Пусть палачи не увидят ее слез. Пусть палачи не услышат ее мольбу. Пусть у нее хватит сил.
Она не доставит им такого удовольствия.
– Госпожа Декар невиновна. И вы это понимаете.
Обстановка в кабинете бургомистра была слишком пышной и слишком давящей. Конечно, на жителей Инегена производила впечатление и дорогая мебель из южного темного дерева, и портреты их высочеств на стенах, и флаги города и страны, но Бастиану было трудно дышать. Хотелось выйти на свежий воздух как можно скорее.
Бургомистр откинулся на спинку кресла, и Бастиан подумал, что Гейнсборо-старший уже успел взять себя в руки и теперь действовал с холодной рассудительностью. Он хотел отомстить за безумие сына и был готов пойти на все, чтобы отправить Аделин на костер.
Конечно, это не превратит филина обратно в Курта Гейнсборо, но бургомистр хотя бы обретет спокойствие духа. Повезет сына в столицу, к тамошним знатокам магии и артефакторики – может, после их работы Курт начнет хотя бы снимать штаны перед тем, как справить нужду.
– Мой сын лишился разума по ее вине, – с ледяным спокойствием произнес бургомистр. Он говорил так, словно уже продумывал ту речь, которую скажет перед казнью, выступив перед горожанами. – Да, признаю, Курт очень вспыльчив: его нетрудно вывести из себя. Но он мог ударить женщину только в том случае, если она вышла за границы достойного поведения. Усмирить взбесившееся животное можно только палкой.
Бастиану захотелось рассмеяться в голос. Разумеется, виноват тот, у кого голова разбита о ступеньку. Ни в коем случае не драгоценный сыночек.
– Ведьма разъярилась, – продолжал Гейнсборо-старший. Теперь Бастиан отчетливо слышал, как бургомистр диктует ему правильные выводы: он не раз видел такую манеру общения у важных чиновников. Дескать, слушай и запоминай, что тебе говорят умные люди, потом скажешь слово в слово, и без отсебятины. – Я давно говорил, что ее нужно изгнать из города вместе с братцем. Покойный Декар был достойным господином, в отличие от своих детей.
«Да неужели, – мысленно усмехнулся Бастиан. – Так ты и изгонишь из города благородную барышню с миллионом карун на счету. Тут нужно действовать тоньше, потому что барышня – ведьма и однажды обязательно сделает что-то противозаконное. И тогда ты с чистой совестью отправишь ее сперва в тюрьму, а потом на костер. А там назначишь себя опекуном ее брата и наложишь лапу на денежки. Что потом будет с Уве Декаром – ясно, что ничего хорошего. Он ненадолго переживет сестру».
– Она отомстила Курту, – бургомистр поворошил пальцем бумаги на столе; в одной из них Бастиан узнал свой отчет, – своей поганой магией. Долго же продержалась, но гнилое нутро никогда не спрячешь до конца. Вы сами пишете, что это была именно магия. Вот: «…безумие наслано направленным магическим ударом».
Бастиан прикрыл глаза. Сквозь усталость, горечь и тоскливое бессилие стало пробиваться далекое понимание – он чувствовал, что надо сделать.
Отец бы это одобрил. Он вообще любил нестандартные решения сложных задач. А это было как раз таким.
– Да, но я не пишу о том, что удар направила госпожа Декар, – произнес Бастиан тем тоном, которым обычно общался начальник инквизиционного департамента. Собеседник, как правило, начинал испытывать горячее стремление вытянуться во фрунт и внимать каждому слову. – Из-за сотрясения мозга она до сих пор не может колдовать и не сможет еще несколько дней. Это говорю я, и подтверждает доктор Холле.
Но Гейнсборо-старший лишь отмахнулся.
– Доктор Холле старый друг ее семьи. Конечно, он скажет все, чтобы выгородить ведьму. К тому же он изрядно подогрет ее деньгами. Насколько я знаю, она щедро платит, когда требуется.
Бастиан тонко улыбнулся.
– Вы и сами понимаете, что это ложь, – сказал он и добавил с той улыбкой, которую можно было назвать обаятельной: – Вы хотите отправить на костер невиновную, прекрасно осознавая, что к несчастью вашего сына она не имеет никакого отношения. Я правильно вас понимаю, господин Гейнсборо?
Маленькие серые глаза бургомистра сощурились.
– Если я правильно помню, то ваш отец – бывший министр Беренгет, который начинал как охотник на ведьм, – процедил он. – Тот, кто собственноручно уничтожил десятки таких, как эта Декар. – Гейнсборо-старший презрительно ухмыльнулся и добавил: – Он в гробу переворачивается от того, что его сын заступается за ведьму.