Может быть, это и было любовью.
Она не знала точно, но то чувство тепла и счастья, которое охватило ее, было настоящим и правильным.
– Аделин? – окликнул ее Бастиан. – Ты согласна стать моей женой? Просто если нет, то я не хочу тебя насиловать и принуждать. Мы придумаем, как заткнуть рот Гейнсборо…
– Нет! – воскликнула Аделин. – Нет, не говори так. Я согласна, Бастиан.
Она сделала паузу, пытаясь совладать с волнением, и повторила:
– Я согласна.
Возле больницы стояла толпа зевак – всем хотелось посмотреть на такую невероятную пару. Инквизитор снял ведьму с костра и готов на ней жениться! Несправедливый суд был посрамлен тогда, когда уже праздновал победу!
Такого и в книгах не прочитаешь. Бастиану казалось, что об их с Аделин истории скоро будут рассказывать сказки для восторженных девиц. А девицы будут ахать, выразительно закатывать глазки и мечтать о том, чтобы и с ними случились опасные приключения, из которых их обязательно спасет благородный рыцарь. И пусть этот рыцарь не красавец – зато какая у него душа!
Бургомистр ушел с площади под крики, свист и улюлюканье. Он заперся у себя дома и не высовывал носа на улицу: наверняка терялся в размышлениях, придумывая, как отомстить. Особенно его потрясла личная телеграмма ее величества с благословением брака – такого поворота он никак не ожидал.
Ему смогли противостоять и победить – это вывело его из себя чуть ли не до апоплексического удара.
Когда Бастиан вывел Аделин из больницы, то на мгновение оглох: горожане закричали, захлопали в ладоши, поздравляя и приветствуя их. Кто-то в стороне бахнул из хлопушки, и над улицей взвилась яркая пригоршня конфетти-сердечек. Аделин сразу же испуганно отступила за его спину, смущенная таким искренним вниманием, и Бастиан подумал, что свадьба будет исключительно домашней: его неожиданной невесте нужно прийти в себя.
Довольно с нее потрясений.
– Ура Беренгету! – закричал кто-то из молодых парней. – Ура герою и заступнику!
– Ура! – поддержали его со всех сторон.
– Совет да любовь!
– И детишек побольше!
Кто-то из женщин плакал. Чуть поодаль громко хлопали пробки в бутылках шипучего, которые щедро выставил хозяин небольшого ресторанчика – народ уже начал отмечать: не только свободу и грядущую свадьбу Аделин, но и посрамление и позор бургомистра. Гейнсборо-старший, конечно, понимал, что народная «любовь» в его случае глубока и велика, но не подозревал, что настолько. В руку Бастиану сунули бокал вина, одна из женщин умудрилась расцеловать Аделин и вручить ей какой-то домотканый мешочек, остро пахнущий травами. На пузатом сером боку красовалась фигурка обережной птички, вышитая красными нитками.
«Святолист, – понял Бастиан. – Травка, которую кладут под супружеское ложе, чтобы отогнать нечисть, темные заклинания и завистников».
В следующий миг Бастиана заключили в крепкие дружеские объятия: полицмейстер и офицер Бруни наконец-то сумели пробиться к ним через веселую толпу. Высокая темноволосая дама весьма крупных достоинств, которая, собственно, и проложила им путь, была, как понял Бастиан, той самой драгоценной Медведихой. Перо на ее модной шляпке было размером с голову ее супруга.
– Ну, поздравляем! – Голос Медведихи прогудел, как соборный колокол. – Есть же в наше гадкое время настоящие герои! Настоящие мужчины!