Интересно, нет ли у «хулиганов» вакансии бак-сержанта?
Зона «Черная-1» напоминала прерию вокруг лагеря имени Карри – почти вся такая же плоская. Разве что там было немножко растительности, а тут я радовался, что местность голая: есть надежда вовремя заметить жука, решившего выбраться из норы. Четырехмильный интервал между солдатами в цепи и шестиминутный между быстрыми волнами – вот лучшее, что мы могли себе позволить на проческе. Это не назовешь достаточной тактической плотностью. Какое место ни возьми, между прохождениями цепей оно три-четыре минуты будет ненаблюдаемым, а за такой срок из самой узкой норы успеет выбраться уйма жуков.
Радар, конечно, видит дальше, чем глаз, но различает куда хуже.
К тому же мы не рискнули бы применить дальнобойное оружие неизбирательного действия, ведь перед нами во всех направлениях рассеялись свои. Если вдруг поблизости выскочит жук и возникнет необходимость шарахнуть по нему чем-нибудь убойным, следует подумать о том, что за этим жуком запросто может оказаться каппех. Данное обстоятельство резко сокращает дальность выстрела и мощность боеприпаса. В этой операции только офицеры и ротные сержанты были вооружены ракетами, да и то не ожидалось, что придется ими воспользоваться. У ракеты есть нехорошее свойство: промахнувшись мимо цели, она не угомонится, пока не найдет другую. И ей не отличить своего от чужого, очень уж куцые мозги удалось запихнуть в ее миниатюрный корпус. Я бы с радостью обменял эту проческу в окружении тысяч мобильных пехотинцев на штурмовой удар одним взводом, когда все свои на виду, а любой чужак – цель.
Я не тратил времени на жалобы, и ни на секунду не прервался мой бег к воронке. При этом я успевал наблюдать за территорией и не забывал поглядывать на радиолокационное изображение. Жучиные норы не попадались на глаза, зато я перепрыгнул через сухую балку, без малого каньон, где вполне могло скрываться несколько лазов. Проверять не стал, просто сообщил о находке взводному сержанту и приказал прислать кого-нибудь для осмотра.
Кратер оказался куда больше, чем я себе представлял, – «Тур» запросто бы потерялся в нем. Я перевел счетчик радиации в режим направленного каскадирования, чтобы одновременно измерять излучение дна и стен. Кое-где излучение зашкаливает – долгое пребывание здесь совсем не полезно даже для человека в скафандре. С помощью нашлемного дальномера я определил ширину и глубину кратера, а потом пробежался по нему, высматривая лазы.
Таковых не нашлось, зато я наткнулся на часовых, выставленных соседними взводами пятого и первого полков. Поэтому я договорился разбить зону на секторы, чтобы вести наблюдение совместно и в случае чего звать подкрепление из всех трех взводов. Для этого пришлось подключиться к соседу слева, первому лейтенанту Докампо, командиру «охотников за головами». Потом я связался с Найди и приказал вернуть его ланса с половиной отделения, включая рекрутов, в боевые порядки взвода.
О принятых мерах я доложил командиру полубатальона и моему взводному сержанту.
– Капитан, – сказал я Блэки, – никаких вибраций не замечено. Хочу спуститься и поискать норы. Уровень излучения терпимый, я не нахватаюсь, если…
– Юноша, не суйся в кратер.
– Капитан, я же только…
– Отставить! Ничего важного ты там не найдешь. Не лезь.
– Да, сэр.
За этим последовали скучные девять часов. Расчетный срок нашего пребывания на планете П составлял сорок часов – два периода ее обращения вокруг своей оси. Принудительный сон, повышение содержания сахара в крови, гипнотическое внушение – все это способствует поддержанию боеспособности. Ну и конечно, скафандр изготовлен с учетом личных нужд. На весь срок его штатных ресурсов не хватит, но хозяин прихватил запасные батареи и баллоны со сжатым воздухом.
Вот только патрулирование без стычек – занятие утомительное. Тут легко утратить бдительность.
Я сделал все, что смог придумать. Кунье и Брамби поручил рутинное управление, освободив тем самым себя и взводного сержанта для рысканья по зоне ответственности. Приказал менять направления прочески, чтобы каждый боец всегда ходил по незнакомой местности. Комбинировать построения и маршруты на нашем огромном участке можно было до бесконечности. А еще я посоветовался с сержантом и пообещал наградные баллы за обнаружение первой норы, уничтожение первого жука и т. п. Борьба за звание «почетное отделение» – приемчик из арсенала тренировочных лагерей, но против скуки все средства хороши. Чем выше бдительность, тем выше шансы на выживание.
Но наконец аэромобиль универсального назначения доставил специальную группу – троих военных инженеров и их подопечного, обладателя особого дара – способности «прощупывать» пространство. Об этом визите Блэки предупредил меня заранее, наказав охранять гостей и давать им все, что они потребуют. На мой вопрос, чего они могут потребовать, последовал такой ответ: «Почем я знаю? Если майор Лэндри захочет полюбоваться на танец скелета, ты скинешь шкуру и спляшешь». – «Да, сэр, – ответил я. – Майор Лэндри. Принято».
Я выделил бойца для охраны места посадки аэромобиля, а потом сам туда подскочил – в кои-то веки выдалась возможность увидеть сенситива за работой.
Они приземлились в правом заднем углу моего участка. Майор Лэндри и двое других офицеров были в скафандрах и при ручных огнеметах, у сенситива же из экипировки была только кислородная маска. На полевой форме я не заметил знаков различия, зато увидел выражение невыносимой скуки на физиономии ее владельца. Меня ему не представили. Выглядел он лет на шестнадцать… но это издали. Подойдя, я разглядел морщины возле усталых глаз.
Едва ступив на грунт, он снял дыхательную маску. Ужаснувшись, я обратился к майору Лэндри – шлем к шлему, не по радио: