Багровый круг солнца коснулся линии горизонта. Улица, ведущая на окраину, пустовала. Звенящую тишину время от времени нарушал лишь лай собак, да под ногами хрустел рассыпчатый песок. «Вот ведь странно!» – вновь удивился Гарик. Песчаная дорога посреди деревни. Чуть поодаль, за околицей, грязища непролазная, а тут чисто и сухо. Песок быстро на солнышке высыхает, вода вся вниз уходит. И вот идет он широкой светлой дорогой, и кажется ему, что выведет она его из черноты.
На Омкаре было хорошо. Ему даже немного полегчало. Гудящий звук «Мам-м– мон-н!», сопровождающий его все это время с момента последнего разговора с Саней (с черным идолом, демоном, монстром из потустороннего мира, Бог знает, с кем…), стал тише. Будто просто кровь стучит в висках. Гарик остановился у обрыва, с которого два года назад сорвался Кирилл, заставивший повернуть в сторону взбесившуюся лошадь, несущую на себе его жену и дочку знакомых. Что за песню он спел перед смертью? Слова стерлись из памяти, но смысл Гарик помнил. Кирилл просил у Бога крылья. Здесь, стоя на высоком берегу Тары и глядя на чайного цвета реку, изгибающуюся петлей вокруг полуострова Тюп, только о крыльях и можно было мечтать. Так хотелось взлететь ввысь, чтобы оттуда, сверху, насладиться этой сказочной дремучей красотой! За спиной шумел сосновый бор, и Гарик вдруг с удивлением заметил, что шум его, то нарастающий, то стихающий, напоминает шелест накатывающей на берег морской волны. Откуда-то из глубины леса до него донесся нежный женский голос, затянувший жалобно:
Голос смолк, его сменила заливистая трель балалайки. Гарик удивился. Надо же, прямо про него песня! Вспомнились зловещие слова Татьяны Моргун: «Ступив на черную дорогу, ты никогда не сможешь вернуться и пойти по белой». Но, несмотря на предсказание ясновидящей, Гарик собирался попытаться. Интересно, здесь она еще или уехала из Окунево? И Гольдштейн, чудаковатый ученый, ставший невольным виновником страшного «черного пути», по которому прошел Гарик. Видеть никого из них не хотелось. Гарик постоял еще немного, любуясь закатом, посмотрел вдаль, куда утекала Тара, скрываясь в заповедных дебрях склонившегося над ней леса, и пошел обратно.
Только вышел на дорогу, ведущую к деревне, как в кармане раздалось пиликанье. От страха прошиб пот. «Окуневский» телефон вновь ожил. Некто или нечто снова пыталось что-то сказать ему. Гарик поднес аппарат к уху. Голос захрипел сквозь помехи: «Не делай этого! Не ходи к Потаенному озеру! Нет его, все врут, нет его! Сгинешь в болоте, и все. На Шайтан ведет твоя дорога». Гарик нажал отбой. Хотел выбросить жуткую штуковину в кусты, но почему-то не смог. Спрятал в карман.