– Нет.
– Эдвина?
– Вам-то какое дело?
– Мне интересно. Значит, ваш отец? Кто называл вас Эдди?
Молчание.
– Любите своих родителей, да?
– Что вас навело на эту мысль?
– Значит, не любите?
– Не знаю их. Никогда их не знала.
– Что, ни одного?
Она посмотрела прямо на него.
– Отвалите.
– Пока рано. Вас удочерили? Или забрали в детский дом?
– Не ваше дело.
– Расскажите мне о Кире.
Это было оно. Он нашел нужную струну. Больше ничего не срабатывало. Она запиралась или парировала, молчала или защищалась. Но когда речь заходила о Кире, он что-то задевал. Уже дважды. Ее глаза загорелись и прояснились, на ее коже появился еле заметный румянец. Она нагнулась к нему.
– Молчи насчет Киры, понятно тебе?
– Вы ее друг, не так ли? Она ходит к вам домой и проводит с вами время.
Она взглянула на него. Ему показалось, что сейчас она что-то скажет, но в последний момент она сдержалась.
– Чем вы занимались?