– Делали печенья. Делали кофе. Вырезали фигуры из бумаги и клеили в альбом. Раскрашивали. Пускали мыльные пузыри.
– Веселились.
– Да. Мы веселились. Она любит делать веселые вещи.
– Чем-то таким вы занимались, когда были маленькой?
Искра. Чего? Тень на ее лице. Исчезла.
– Когда я был в этом возрасте, мы делали мятные леденцы долгими дождливыми субботними вечерами. Вместе с моей мамой. Это было весело.
Она уставилась на него.
– О чем вы говорили?
– О разном. О том, что мы сейчас делаем. Да обо всем. Вы знаете.
– Нет, не знаю. Расскажите.
– Нет.
– Тогда Кира расскажет.
Тут она взорвалась.
– Не смейте говорить с Кирой. Оставьте ее в покое. Держите ее подальше от всего этого, ладно? Я не хочу, чтобы Кира знала…
– Знала о чем? О других детях?
– Где я. Что…
– Что вы сделали? Об Эми, Дэвиде и Скотте… и… сколько их еще было? Кире, возможно, придется об этом узнать.
– Если…
Серрэйлер мог почти физически чувствовать уровень ее напряжения, будто электрический заряд шел от нее к нему через стол. Он был возбужден. Он до чего-то добрался. Добрался до самого важного.
– Мы должны поговорить с Кирой. Ее будут спрашивать о вас… Что вы делали вместе… Насколько часто она бывала с вами… О чем вы разговаривали… Делали ли вы с ней что-нибудь… Пытались ли куда-то с ней уехать…