— Неплохая была ставка, пусть и нечестная. Мне ли не знать, как умеет плавать сын? — девушка шептала, потупясь и чуть розовея щеками, смаргивая длинными ресницами смущение.
Коротким движением головы тихоня сбросила шляпу за спину, и та повисла на серой ленте без вышивки и каменьев. Толпа дрогнула, заново всматриваясь в смутно памятные по каким-то разговорам черты… И каждый пробовал сообразить: кто и по какому именно поводу упоминал невысокую девицу с особенными, оленьими глазами, с узким лицом и странным взглядом — сразу и рассеянным, и опасно пристальным. Таким, что в ответ на милую улыбку хочется отвернуться и бежать без оглядки!
Девица изучила редеющую толпу, усмехнулась иначе — хищно и деловито. Поправила свой потрепанный плащ и подмигнула тощему собирателю ставок. Поманила его пальчиком, стащив с легкой руки шерстяную перчатку — сельскую, столичные-то нобы обычно выбирают кожу тонкой выделки или кружево.
— Так это вы, — мученически улыбнулся тот, кто не глядя принял сома золотом и еще держал его, еще гладил жирно блестящий монетами бок плетенки. — Прощения прошу… не признал. Значит… гм… богатой будете.
— Меня вроде никто и не обязан признавать, — девушка потупилась и порозовела еще гуще. — И отчего вы так уверены, что я буду богатой? Деньги мне без пользы, — взгляд сделался цепким. — Учтите до медяка мой выигрыш и проследите, чтобы башня была починена, дозор из двух человек оплачен на год вперед, — черные глаза на миг раскрылись полностью, полыхнули. Голос девушки сделался металлически звонким: — И чтобы ни одна мелкая пакость впредь не могла влезть на крышу дозорной башни, сбежав в ночь от своей встревоженной матушки!
Девушка метнулась к берегу. Сердито щелкнула пальцами левой руки, поднятой высоко над головой, в гибком танцевальном движении.
— Плыви к маме, утопленник! Я тебя чую, и, если мне придется нырнуть и ловить за шкирку, даже добрый батюшка тебе не поможет.
Рука опустилась, пальцы сложились в указующий жест и нацелились на кряжистый топляк у основания башни. И-за дубового корневища немедленно показалась чумазая пацанская рожица… По улыбке до ушей ясно: угрозы пропали впустую.
— Видела? Ты видела? Я летел! Как во сне. Ты теперь веришь? — заверещал «утопленник».
— Чьё поле? — негромко спросила девушка, оказавшаяся мамой возмутителя спокойствия.
— Наше, — торговка пирожками на всякий случай поклонилась. Подумала и добавила: — ваша милость… нобская ноба.
— Топляки тоже ваши, получается, — прикинула «нобская ноба». Она уже отвернулась от реки и, не повышая голоса, продолжила, — скажите сыну, куда их надлежит вытащить и сложить. Проследите, чтобы он довел дубины до состояния деловой древесины. Будьте с ним строги! Сделайте такое одолжение, ведь крайне важно занять его, пока бездельник не облюбовал для полетов башню повыше.
— Мама, — «бездельник» с плеском вырвался из воды и затанцевал на топляке, непрестанно ныряющем и крутящемся… — Мама, за что? То есть… Мам, ну мы же в гости! Ну мы же… Я дяде Сэну пожалуюсь на тебя! И матушке Уле! И даже Лофру! И…
От перечисления имен остатки толпы стремительно таяли. Торговка подхватила в охапку короб с пирожками и глядела на тоненькую нобу круглыми от ужаса глазами, и никак не могла угадать её имя, но понимала: оно уж точно самое-самое страшное на всю столицу!
Соломенная шляпа тем временем оказалась снова надвинута низко на лоб, темный запылённый плащ поправлен. Ноба подмигнула неприметному человеку, что собирал ставки — и он, как подкошенный, сел у стены, сгорбился.
— Дикая с городе, — едва слышно шептал мошенник, обыкновенно такой ловкий в облапошивании простаков. — Пропал я… да кто же знал? Да вроде и слуха не было, и время не её… Придется башню чинить.
— Придется, — согласилась «дикая», и крикнула, уже отворачиваясь и направляясь к воротам. — Ты слышал? Пока топляки не приведешь в годный вот для этой милой женщины вид, в город ни ногой! Ты знаешь меня, проверю.
Пацан взвыл от возмущения, ещё немного попрыгал на топляке, теряя интерес к игре — он уже наловчился предсказывать всякий поворот скользкой разлапистой древесной туши. Поэтому непотопляемый ребенок додумался усложнить задачу и запрыгал с топляка на топляк, выбирая для опоры самые тонкие ветки.
Торговка глядела вслед нобе, пока та не пропала за воротами. Между тем, пацан выбрался на берег и встряхнулся по-собачьи, разбрызгивая со светлеющих волос сырость…
— Уф, повезло, даже не сказала, что я хуже папы, — пацан умильно улыбнулся торговке и потянул пирожок из её короба. — Можно? Ум-м, с яйцом и зеленью, мои любимые. Куда топляки перегнать? Топор дадите или в воровской слободе умыкнуть на время? И… вы ведь кормите работников?
ebooksa