Десять ступеней вверх по чёрной лестнице — и вот дверь. Смурной, сонный наемник скорчился на стульчике, подслушивает… так и отбыл в обморок, не заметив посторонних!
— По-вашему не выйдет, — устало шептал тонкий, срывающийся голос. — Хоть голодом морите, хоть что еще выдумайте, но решения я не изменю. Вы должны понимать, Омади не столь ничтожный род, чтобы подобное прошло незаметно.
— Тогда мерзни, дура! — проревел баронский бас, властный и могучий здесь, в родных стенах. — Помрешь, всё и решится. Не быть по-твоему, нет! Всякая баба должна знать свое место. Бабье место! Решила ты? А будет по-моему, подыхай, но знай: мы нашли его.
— Лжете, как обычно, — вздохнула женщина.
— Он в подвале, возле порта. Во, перстень. Еле стащили, наёмнички-то уже хотели с пальцем рубить… Жрать не дам ни ему, ни тебе. И тепла не будет ни здесь, ни там. Неделю жду, одумаешься — он, глядишь, не околеет. А околеет, глашатаи о том сообщат. Ты права, род сильный, по-тихому и побочные выродки Омади не мрут. Похороны вам устрою — любо-дорого!
Гулко хлопнула дверь. Шаги барона прогрохотали по хрустящему, старому паркету… шарахнула о стену ближняя дверь, добивая и без того ушибленного сторожа! Барон выругался, пнул бессознательное тело, буркнул: «Подслушивал, гнида!». Повозился, запирая дверь — и стал протискиваться по тесной для тучного человека лестнице вниз, в простор, роскошь и тепло главного особняка…
Ана спрыгнула из-под потолка, некоторое время рассматривала дверь, выбирая решение. Нагнулась, нащупала на поясе у наемника нож, засунула меж проушин висячего замка — и нажала. Кивнула, слушая сочный хруст и хоть немного разряжаясь, расходуя злость в приложенном усилии. Вторая дверь поддалась еще проще.
— Добрый день, я Ана, — сообщали Ана с порога, кивнув бледной девице своих лет, скорчившейся на подстилке, под тонким плащом. — В этой сказочке всё слегка запуталось. Но в целом мы соблюдаем правила: платье, карета, бал. Пошли. Сейчас по плану платье. Мне швеи рассказали о тебе. Ты так себе сплетня для города, несвежая и скучная. Ну, взял красавец-молодец в жены больную баронессу с малолетней дочкой. Добрый человек и всё такое, а ты наоборот, злая. Его мягкосердечия не ценишь, и на нежную заботу отчима отвечаешь злобным презрением.
Ана сбросила куртку, почти силой усадила тощую, холодную как лед девушку и просунула сперва одну её руку в рукав, затем вторую. Рывком запахнула куртку, сразу затянула пояс, вздернула тело в стоячее положение и навалила себе на плечо.
— Вы… — обвисая и не имея сил сопротивляться, просипела похищенная, — кто?
— Я же сказала, Ана. В этой сказочке я сиротка и заодно тетушка-волшебница. Кареты, лошадей и прочего всякого у меня при себе нет, делать их из мусора я не умею. Но кое-кому по тыкве настучу, даже не сомневайся. Просто помолчи немножко, ладно?
Ана ссыпалась по лестнице до знакомого зала, пробежала по галерее и выбралась на балкон. Шипя и срывая ногти, забралась на крышу с неудобной ношей на плече. Осталось менее сложное: пересечь конёк, съехать до края крыши, сползти на пристройку и оттуда упасть в соломенные тюфяки. Воз, как и было указано Кочету, ждал на нужном месте.
— Кто нанял вас? — девица согрелась в чужой куртке и стала беспокоиться, озираться.
— Ха… меня нельзя нанять. Ну, я так думаю. Эй, кто стережет воз?
— Я, — выглянул из-за конской спины вертлявый пацан лет десяти. — Сказано везти к швеям. Ужо везти?
— Ужо! — хихикнула Ана.
— Я буду кричать, — жалобно пообещала девица Омади.
— И тебя вернут в з
— Н-ничего, — шепотом испугалась девица. — А вам это зачем?
— Жирный свин разозлил меня. Можно было двинуть ему вот так в горло, — Ана рубанула ладонью, — или сказать много слов и на том успокоиться. Я всегда учила папу не воспитывать людишек, не вмешиваться. Но без папы вдруг сама озлилась и решила: схожу и гляну, что и как. Папа бы меня не похвалил. При папе я не смела распускаться и скрипеть зубами!
ebooksa