Проводив его взглядом, Ул погладил драконий ус, позволяя змейке-браслету коснуться чешуи дракона. Запястью стало очень горячо. Змейка скользнула, заново свилась в браслет, но чуть иначе. Глаза, похожие на драгоценные камни, засияли ярче.
— Эн, ну и вервр у тебя… весь извёрнутый. Знаешь, однажды я стану взрослее и все же попрошусь к нему в ученики. Только пусть до того помирится с братом, ага? А пока… Эн, покатай меня. Над горами, высоко-высоко. Можно?
Дракон расправил усы, сбросил гостя в траву — и широко улыбнулся…
Небо при взгляде с луга было синее и ласковое. В пять взмахов крыльев оно приобрело глубину и уплотнилось, будто мир внизу был нарисован разбавленными красками, а чем выше — тем они дороже, богаче… для избранных! Когда кожу обжёг холод, когда он инеем осел на ресницах и бровях, фиолетовое небо смотрелось драгоценнейшим ковром, а горы далеко внизу — узором заглавья к истории целого мира. Ул хохотал, отдавая остатки тёплого плотного воздуха и вдыхая разреженные иглы стужи. Дракон ревел и изрыгал сине-серебряное пламя, и весь оплетался сетью крохотных молний, играющих радугами в каждой чешуйке.
На запястье Ула змейка-Шэд удлинилась, приподняв голову. Она тоже улыбалась во всю пасть, вывесив по ветру трепещущий раздвоённый язычок.
— Эн, ты знаешь Шэда! — кричал Ул. — Ты дрался с ним? И было ве-се-ло!
— А-ррр, — ревел дракон, разъярённый тем, что он куда честнее своего вервра, и потому не способен нарушить данного ему обещания. Он бы мог назвать имя! Он бы хотел…
— Не переживай, вы же иногда одно целое, пусть будет, как он решил, — склоняясь к самой чешуе, шепнул Ул. — А я всё равно доберусь туда, куда иду! Я упрямый.
— Шэд! — шипела змейка на запястье.
Внизу ковром расстилался лес, синими драгоценными камнями лежали озера, наростами кристаллов — порой уродливых, а иногда и красивых — грудились людские поселения.
Дракон взрыкнул вибрирующим басом — и спикировал. Ул задохнулся, раскинул руки. Он удержался на носу Эна лишь потому, что ус дракона был крепко намотан на его пояс.
Город рос с каждым мигом, глаза смаргивали иней, а затем слезинки. Цвет неба смягчался, зелень внизу приобретала привычные оттенки, мчалась навстречу, обрастая подробностями и заслоняя, вытесняя недосягаемый горизонт…
— Эй, Лес! — издали узнал приятеля Ул. — Ле-ес!
Он скатился с драконьего носа в низшей точке пике, пребольно грохнулся спиной о камни и стал смотреть, как белый с алым Эн, прекраснейшее в мире создание, уносится ввысь, снова становится сказкой, недосягаемым чудом…
— Это был… он? Величайший, — почтительно шепнул рядом голос Леса.
— Это дракон, без вервра, — продолжая улыбаться, выдохнул Ул. — Я схожу с ума… Я уже не знаю, что на свете самое-самое сладкое и до чего я жаднее: до новой беседы с Шэдом, уроков Мастера О по композиции или… Нет, пустое. Всё пустое, когда Эн в небе! Я счастливейший из людей и бесов. Каждый день — праздник.
— Ты, если присмотреться, сам ещё вот такого роста, — голова Леса появилась в поле зрения. Альв улыбался грустно и светло, справа и слева улыбались две мордахи детишек лет семи, по ним Лес и указывал рост. — Ты прав… есть те, кого нельзя ненавидеть. И сегодня был праздник. Только нам пора. Он дал ответы?
— Да. Слушай.
— Погоди, на сей раз тебя желает лично выслушать она… карта «Ключ», — Лес резко подсох всей кожей, его глаза выцвели. — Высшая карта. Особенная.
Столичные истории. Последняя соломинка
ebooksa