— Ладно, — он рассержено махнул рукой, его брови измучено изогнулись, — пошел я совершать чудо. А ты сиди и никому ни слова, ни звука. Даже если придут ребята и заберут на допрос. Что бы ни делали, что бы ни спрашивали! Понял? Вякнешь хоть что-то — пропало дело.
— А, да, Вов… — спохватился я. — Если у тебя ничего не получится вдруг… Позвони моей маме, пожалуйста… Скажи… ну, хоть что-то скажи…
Мой приятель шумно выдохнул, но ничего не ответил. Дежурный снова загремел ключами и я остался в полном одиночестве, чувствуя холодок в животе от ожидания каких-то недобрых ребят. Прислушался. Нет, я тут не один. За стенкой кто-то тихо перешептывался, но тут была такая акустика, что я слышал почти каждое слово, как в «Галерее Шепотов».
Часы тянулись изнурительно долго. Я лежал на спине на жестких нарах и пытался представить лица моих коллег, не говоря уже о матери, когда они узнают содержание моего «сочинения» «Как я провел выходные». Наверное, Вера Михайловна сокрушенно покачает головой и скажет, что давно чувствовала — я пошел по наклонной, проигнорировав ее бесценные советы. Алла Ивановна пожалеет, что не уволила меня сразу, по собственному желанию, тихо и мирно. А Юля хотя и удивится, но, вполне возможно, даже попробует оправдать мои действия. А уж какой шок ожидает Вику, я даже боялся представлять…
В этот момент, как в моем сознании возник ее образ, насколько желанный, настолько и мучительный, дверь в мою камеру опять открылась. Я вздрогнул и вскочил с нар. Дежурный промычал что-то малопонятное, видимо, приглашая меня выйти. На моих запястьях щелкнули наручники. Едва я переступил порог камеры, он ткнул меня в спину: «Лицом к стене!» и дальше мы молча отправились на второй этаж по узкой лестнице с ободранными стенами. Мой желудок сжался до каких-то наноразмеров в предчувствии кайфа от допроса с пристрастием. Кабинет, в который меня доставили, выглядел совсем не так уныло, как все остальное в нашем отделении. Особенную яркость ему придавали двое суровых дяденек, похожих на мистеров Смитов из «Матрицы», расположившихся прямо напротив дверей, как строгая приемная комиссия в университете. Я нервно сглотнул, нахмурившись, и буквально почувствовал, как мои мысли начали судорожно копошиться, пытаясь хоть как-то выстроиться во вразумительное объяснение, что я делал в десяти шагах от кучи наркотиков в подвале вместе с наркоманом.
— Присаживайтесь.
Спасибо, что не «Садитесь!». Я, как во сне, опустился на стул напротив их стола: сизый зимний свет бил из окна прямо в глаза — я практически ничего не видел.
— Фамилия, имя, отчество. Год рождения.
Ни слова. Ни звука. Что бы ни делали.
Один из мистеров Смитов, скрестив руки на груди, отклонился назад, чтобы я заметил резиновую дубинку в углу комнаты. Я продолжал молчать. Еще пара минут, и моя душа отделится от тела.
— И?
Второй встал из-за стола, сделав один широкий шаг ко мне так стремительно, что я едва не шарахнулся от него в сторону, ожидая удара.
— Немого изображаем? Ну-ну.
Он потянулся, и кости его запястий угрожающе хрустнули. Но в этот момент Вселенная неожиданно смилостивилась и дубинка так и осталась без достойного применения. В кабинет проскользнул Вовка Сидоренко, бледный и вздрагивающий при каждом произнесенном слове, и на пару минут полностью завладел вниманием моих «матричных» допросчиков.
О чем они шептались, я понятия не имел. Но уже через минуту Сидоренко выскочил за дверь, а дежурный с мрачным лицом потянул меня к выходу.
И снова темный коридор, вспотевшие ладони и жар на щеках. Когда же это закончится?!
Новая дверь. Мелкая дрожь, сотрясающая мое тело, стала практически видимой со стороны. Но, едва я переступил порог очередного кабинета, наконец вздохнул с облегчением.
Вовка, как заправский техасский рейнджер, развалился за столом и дымил каким-то дешевым куревом, выложив перед собой кобуру с пистолетом.
— Спасибо, Серый. А, да… Сними с него браслетики. Хватит, наигрались уже.
Я с радостью ощутил, как могу свободно распоряжаться собственными руками. А еще — что жутко хочу две вещи: есть и курить. Но даже сейчас, с тоской посмотрев на адскую белую палочку в Вовкиной пепельнице, я тут же отмел это желание, отправившись прямо к приоткрытому окну. Сидоренко криво усмехнулся, сложив стопкой какие-то бумаги на край стола.