У меня не было времени удивляться тому, что некурящий Сдобников делает тут, в традиционном «месте для курения» под окнами школьного туалета. Он сложил руки на груди и как обычно невозмутимо наблюдал за моей реакцией, лишь немного удивленно подняв брови, когда разглядел на моей щеке слабый красный след.
Я кивнул ему и взбежал на небольшую насыпь. За ней начиналась школьная площадка для баскетбола и большое футбольное поле с несколькими уцелевшими от местных металлоломных «бизнесменов» синими лесенками и брусьями.
Видимо, Гуць решил согнать пар или же просто резко стал блюсти здоровый образ жизни, потому что сейчас он яростно отжимался. Я подошел сзади, раздумывая, ударить ли его сразу или сначала спросить, зачем он это сделал.
Дима обернулся как раз вовремя, мгновенно соскользнув с брусьев, и испуганно шарахнулся назад. По выражению моего лица он и так понял, что ничего хорошего ему не светит.
— Я жду объяснений.
— К-каких?
— ВРАЗУМИТЕЛЬНЫХ! — я подлетел к нему ближе и схватил за грудки. — Какого черта ты сказал это Вике?! И на что ты там намекал?!
Гуць попытался вырваться, но я оказался сильнее — продолжать сопротивление и рвать одежду ему явно не хотелось. Он нервно облизал губы, пытаясь сообразить, что делать в этой непростой ситуации, а потом вцепился в мои рукава.
— Пустите! Че вы прицепились?! Че я такого сказал?!
Я зарычал, сдавив его воротник почти до треска.
— Тебе объяснить, что ты ее обидел? Гуць, не зли меня! И потом — что ты там выдумал про меня?! Слабо в лицо повторить, да?! — Я стиснул зубы. — Ты такое натворил… Блин, ты же и сам не поймешь, что сделал! Зачем?!
— Да просто!
— Просто только кошки рождаются!
— Ни хрена не пойму… Ну и ладно! — Он вдруг поморщился и рискнул даже насмешливо ухмыльнуться. — Кто ее просил ко мне лезть?! Я с Феськовым базарил, не с ней! И вообще! Развели трагедию! Как есть — так и назвал ее… Или информация устарела?
Я почувствовал, как сильно чешутся костяшки пальцев. Но бить можно только равных. Бить слабых и недоразвитых — удел таких, как сам Гуць. Я схватил его руку и, с силой заведя за спину, с размаху придавил его к железной трубе лестницы. Дима тяжело крякнул, отчаянно заматерившись, и попытался высвободиться, но я заломил его локоть еще сильнее.
— Теперь слушай. Чтоб я больше не слышал никаких твоих сплетен, намеков и домыслов! Завтра же ты придешь и извинишься перед Викой. И, не дай Бог, я узнаю, что ты этого не сделал. Тогда пеняй на себя, — я на секунду замолчал и добавил: — И перед Феськовым тоже. При всем классе!
— Да за что?!
— За то, что ты, идиот, не думаешь, прежде чем языком ляпать!
Я еще раз встряхнул его и отпустил. По инерции Гуць полетел на землю, приземлившись на четвереньки прямо в растоптанную подмерзшую грязь. Парень быстро оглянулся на меня из-за плеча и, схватив рюкзак, рванул через футбольное поле к сетке, ограничивающей по периметру стадион. С невероятной прыткостью перемахнул через нее и едва не упал снова. Опасливо озираясь, Дима помчал в ближайший двор в таком же темпе и скрылся за углом дома.
В какой-то момент за спиной послышались аплодисменты. Позади, насмешливо улыбаясь, стояли несколько ребят из 11-А во главе с Никитой. Я стиснул зубы и молча прошел мимо них.