— Это из-за Ольшанской? — Завуч схватила меня за рукав. — Нет, ты не убегай, ответь мне!
— Это из-за того, что Гуць — невоспитанный маленький придурок. Но даже поэтому я не стал бы его бить. Мы просто поговорили.
— Кирилл! — Вера Михайловна требовательно сжала губы. — Ты ведь не выслушал меня тогда. Наорал… А я ведь хотела дать тебе совет.
Как же я ненавижу, когда мне дают советы! Я молча смерил ее взглядом, ожидая неизбежного и крайне важного воспитательного «вливания».
— Может быть, Вике и нужна помощь психолога. Но я бы не советовала тебе заниматься этим самому. Я видела, как тебя трясло перед той консультацией. Прямо… как перед первым свиданием… Мне кажется, ты сам не осознаешь, как на нее смотришь…
Начинается…
— Как?.. — Тихо прорычал я.
— С вожделением!
Она возмущенно округлила глаза и стала похожа на сову из мультика. Я отрицательно покачал головой, намереваясь как можно быстрее свернуть этот дурацкий разговор.
— Вы уж простите, Вера Михайловна, но вам это точно кажется. Вике нужна помощь — и я делаю свою работу. Не стоит выдумывать что-то еще. Я прекрасно осознаю, кто я и кто такая Ольшанская.
— Хорошо, если так, — завуч тяжело вздохнула, как мать, которую не понимает великовозрастный ребенок. — Но, знаешь, когда я узнала, что происшествие с Гуцем связано с Викой, меня это абсолютно не удивило. Впрочем, в этой ситуации нет ничего странного: ты — молодой парень, у тебя не так много опыта в общении со школьниками, а она — симпатичная девочка…
— Спасибо вам за заботу, — выдохнул я. — Но давайте на этом остановимся. Пожалуйста.
Я вышел из здания школы и бесцельно побрел по направлению к парку, мрачно пиная камушек носком туфли. Честно говоря, если Алла Ивановна действительно решит меня уволить, это не так уж сильно меня огорчит. Главное, я успел сделать несколько хороших дел, и если даже придется уйти из-за такой глупости, хотя бы пару человек вспомнят обо мне с теплом. А большего и не нужно.
Усевшись на лавочку, я по привычке выудил из кармана пачку сигарет, но потом вдруг задумчиво уставился на нее. В памяти неясным отголоском всплыло недавнее мимолетное впечатление.
… Ночь. Мы не должны быть здесь. В школе такая тишина, что слышно, как сопит, уснув на посту, сторож. Я стою у окна, а она полулежит на диване. Я вижу, как тень и еле заметный свет из окна причудливо играют на ее белом широкоскулом лице. «Ненавижу, когда курят… Запах этот…» Я отвожу глаза в сторону, заставляю себя оторваться от нее…
Черт, я не могу больше думать о ней так!
Вообще больше не могу о ней думать!
Не могу!
Не хочу!
Не имею права!