Зловещей старухе хватало взгляда, чтобы отпугнуть, заставить отказаться от цены, выразить глубокое презрение и несогласие или, напротив, завораживающе согласиться… И тем самым утянуть за собой, по-ведьмачьи завлечь в бездну.
У старухи Шмульф не бывало неудач. У нее всегда отлично шла торговля. Все тишинские торговки и торгаши завидовали ей, боялись ее, распускали о ней дикие слухи.
– Почем? – Немолодая женщина, укутанная в теплый пуховый платок, останавливается у импровизированного прилавка. У женщины тусклый голос, скучные глаза. Пальцем в дырявой вязаной перчатке она указывает на мелочевку, разложенную на ящике. Женщину заинтересовал наперсток – обычный железный наперсток советского производства. В нем нет ровно ничего примечательного.
Но над ящиком высится суровая глыба старухи Шмульф. Голоса ее никто не слышит, а черные глаза горят как уголья.
– Двадцать копеек? Пятьдесят? – женщина в платке уже раскрыла сумочку; копаясь, разыскивает мелочь, чтоб забрать никчемушный наперсток.
Но рядом останавливается какой-то военный – подполковник в форменном темно-зеленом пальто. Он куда-то спешно шагал, размахивая руками, но неожиданно для самого себя притормозил рядом с ящиком-прилавком – вдруг, словно услышал команду.
– Так, что это у вас?
Странным, затуманенным взглядом мужчина обшаривает прилавок старухи Шмульф и по-военному скоро принимает решение:
– Мне вот это дайте!
Указав на наперсток, он вынимает из-за пазухи портмоне.
– Эй! Я была первая! – Тусклая женщина в платке словно проснулась. Она горит возмущением и тычет рублевую купюру старухе Шмульф.
– Я была первая! Наперсток мой. Вот рубль!
Старуха Шмульф неподвижна как скала. Только глаза разгораются ярче.
– Это мое! Вот, бабушка, три рубля! – отрывисто командует подполковник и тоже протягивает деньги. Шмульфиха не реагирует и на эту купюру. Она вперяет свой колдовской взгляд в тусклую женщину, и под старухиным взглядом та распаляется:
– Какое нахальство! Я была первой!
– Здесь вам, гражданочка, рынок. А не сберкасса! – злобно гавкает военный. Он достает пятирублевку и сует старухе Шмульф. Одновременно плечом пытается оттереть упорную гражданочку.
– Да на что вам наперсток?! – изумляется тетка.
– Не ваше дело! Хочу купить – покупаю.
– Ах так?! Вот, женщина, плачу десятку! – Тетка в платке победоносно размахивает десяткой перед носом подполковника.
Десять рублей по тем временам – деньги немалые. Зарплата московской уборщицы или няни в детском саду – семьдесят рублей в месяц. На десятку можно купить не меньше трех бутылок водки или почти пять кило вареной колбасы (если найдешь, где продадут столько в одни руки).