Я только пожал плечами. Настоящую боль я испытывал неделю назад. Меня словно избили, и повреждения еще давали о себе знать.
Мы надолго умолкли. Я равнодушно рассматривал людей в баре. Одинокий турист из Южной Азии пил воду из принесенной с собой бутылочки и делал вид, что читает меню; два бородатых европейца выглядели так же угрюмо, как и мы; еще была группа блондинок, похожих на пеших туристок и одетых в шорты, непальские рубашки и сандалии. Они всё время косились на мою забинтованную руку и усохшее в горах лицо и перешептывались между собой.
Я думал, что бы ему сказать. Мне необходимо было отвлечься.
– Дома вы сразу вернетесь на работу?
– Я нейробиолог. В основном занимаюсь исследованиями. – В его тоне снова появились нотки прежнего высокомерия.
Мне стоило предпринять попытку.
– Вы знаете что-нибудь о синдроме Третьего Человека? Ну, того, присутствие которого Шеклтон вроде бы чувствовал в Антарктике.
– Я знаю, что это такое. А почему ты спрашиваешь, Саймон? Ты испытал это, когда был на горе?
– Не я. Один мой знакомый.
– Марк?
– Нет. Другой человек.
– А кто? Малколм? Эй, а ты знаешь, что у него были серьезные медицинские проблемы, о которых он не рассказывал Тадеушу и Ирени? Его и близко нельзя было подпускать к горе. Поди разберись. Все эти его лекции об альпинизме, которые он читал нам при каждом удобном случае… И всё оказалось бредом собачьим.
– Послушайте, не важно, кто это был. Я тут думал: чем это может быть вызвано? Ну, не знаю, опухолью в мозге или еще чем-то?
– Зачем тебе это нужно?
– И все-таки… Могут у этого синдрома быть такие причины?
– Саймон, я и правда считаю…
– Да или нет?
Он даже отшатнулся от меня. «Помягче, Саймон, на полтона ниже».
– Судя по тому, что я читал, обычно это является реакцией на высоту, сильный стресс или потерю близкого человека.
– Потерю?