И, кстати о следственном эксперименте, соседка… То демонстрирует горячее стремление помочь следствию, то как будто пугается чего-то. Тоже странная тетка.
Подумав, Арина набрала Мишкина:
— О чем ты там с соседкой балагурил? Ну когда мы у Шубина в квартире стреляли?
— Ой, Вершина, — радостно воскликнул опер. — Там такая драма, что Шекспиру и не снилось. Ну или Булгакову.
— Почему Булгакову?
— Ну это ж он написал про хороших людей, которых испортил квартирный вопрос.
— При чем тут…
— Да при Павлюченко этой! Тебе же интересно, о чем я с ней болтал? Вот как раз о квартирном вопросе и болтал. Представляешь, она чуть не двадцать лет боялась, что ее выселят. А то и вовсе в тюрьму посадят, за то что незаконно живет.
— Как это — незаконно?
— Ну это она так думала. Квартира эта — мужа ее тетки. Уж не знаю, как он ее заполучил — вроде простой охранник был. А может, и не совсем простой. В девяностые всякое бывало. Его, собственно, тогда же и убили, вскоре, как они эту квартиру обживать начали. А потом, лет через десять что ли, и тетка богу душу отдала. От неумеренных возлияний, как я понял. И осталась наша Руслана Алексеевна одна. Владелицей квартиры числилась тетка, и Руслана Алексеевна даже не пыталась ничего менять — боялась, отнимут жилплощадь. Вроде кто ты есть, племянница, седьмая вода на киселе. Хоть и с пропиской. Ну и фамилия у них с теткой одна и та же.
— Чего ж она боялась, если за столько лет других наследников не нарисовалось?
— Ну Арина ж Марковна! Говорю ж, боялась, что квартиру отберут, а ей мошенничество в особо крупных размерах впаяют. Ну я ей объяснил, конечно, что почем. Куда надо сходить, какие документы показать — ну там свидетельство о теткиной смерти, свои бумаги, она ж все-таки не кто-то там с улицы, а какая-никакая, но родня, и прописана там уж сто лет, и фамилия та же. Квартира на тетку приватизирована, так что какие проблемы? Оформить уже наследство, переписать лицевые счета на нового квартиросъемщика и все дела. Ну, может, налог какой-нибудь начнут требовать, но и то не факт. Объяснил, короче, так она чуть в ноги мне не бухнулась, все твердила, что ей в тюрьму никак нельзя, что у нее Джиннечка…
— Действительно, драма. А Шубин-то при чем? Ему-то какое дело до соседкиных квартирных прав?
— Да она всех подряд боялась, понимаешь? А тут милиционер под боком поселился. Да еще бирюк такой, здрасьте, до свидания, не разберешь, что у него на уме. Вот она и паниковала.
— Понятно… Как ты ее разговорить-то ухитрился?
— Подумаешь! Почему это, говорю, у вас в коммунальных платежках фамилия ваша стоит, а инициалы другие? Что за? Ну она помялась, помялась, да и раскололась. И то сказать, сколько лет такой секретище от всего мира охраняла.
— Но тут явился сверхпроницательный и фантастически обаятельный Мишкин, и она не устояла, — ехидно прокомментировала Арина.
— Не, ну не то чтобы… — Стас, кажется, смутился. — Но по факту-то да. Не скажу насчет фантастического обаяния, но мне там с самого начала что-то не то показалось. Вроде и не при делах тетка, и стыкуется все, и рассказывает нормально, сумбурно, но вполне гладенько — а то ведь знаешь, как бывает, когда сочиняют? А она ничего, не запиналась. Почти. Говорит, говорит, а потом вдруг раз — как будто на стенку наткнулась. И опять — говорит, говорит, причем все больше ерунду какую-то, а потом, на такой же ерунде — бемц, и задумалась. Ну вот как будто рассказывает одно, а в голове что-то другое.
— И ты подумал, не она ли в Шубина стреляла?
— Да нет, что ты! Застрелила, полсуток поразмышляла, и после полицию сама вызвала? Так не бывает. И ведь как аккуратно должна была застрелить-то — чтоб за самоубийство-то сошло. Как ты себе это представляешь? Руслана Алексеевна завладела шубинской «береттой»…
ebooksa