ДНК

– Заслуженная кара – это когда люди получают наказание, которое соответствует тому, что они сделали. Очень важно не допустить, чтобы они продолжали плохо себя вести или чтобы другие последовали их примеру и тоже стали вести себя так же плохо.

Фрейя надеялась, что эта ее тирада сможет помочь Маргрет понять, как важно рассказать обо всем, что она видела и слышала той ночью, когда была убита ее мать. Следующее интервью было назначено на завтра, и если удастся ее разговорить, то это сэкономит и время, и силы всех, да и сократит душевные страдания самой Маргрет. Хотя, может, она уже сказала все, что знает…

– Если кто-то сделал Молли больно, он заслуживает, чтобы ему тоже сделали больно. Только больнее.

– Так было в старые времена, Маргрет. Только кое-где сейчас так еще происходит. – Фрейя погладила Молли по уху, и та начала подергивать кожей, будто в летний день на лужайке ее щекотали травинки. – Но сейчас выяснилось, что такие наказания не приводят к чему-то хорошему; обычные люди постепенно становятся плохими, если начинают поступать так же, как и те, кто нарочно причиняет другим боль.

– Нет, не становятся, если сделают так только раз.

– Возможно, нет. Но есть лучшие способы наказывать людей, которые причиняют другим зло.

– Какие способы?

Фрейя на мгновение задалась вопросом, куда вообще пропала эта ветеринарша. Она была бы не против избежать дискуссии о преступлениях и наказаниях с ребенком, ставшим свидетелем страшной смерти собственной матери. Фрейе подумалось о брате и о том, как бы Маргрет к нему отнеслась.

– Ну, например, посадить в тюрьму. Никто не хочет сидеть в тюрьме, Маргрет.

– Нет, хотят! Те, кто умер, кого убили плохие люди. Они хотели бы сидеть в тюрьме, а не быть мертвыми. – Маргрет помолчала, уставившись на собаку. – Я так думаю.

В этих словах что-то было. Теперь стало ясно, куда она клонит.

– Я думаю, ты совершенно права, но, к сожалению, у нас нет такого выбора. – Фрейя боролась с желанием провести ладонью по рыжим вьющимся волосам, наэлектризованным шапкой и стоявшим нимбом вокруг маленькой головы. – Но ты все равно просто попробуй поверить мне на слово, что сажать в тюрьму тех, кто совершает такие ужасные преступления, лучше, чем убивать их. Намного, намного лучше.

Фрейя чувствовала, что ее голосу не хватало убежденности. Если уж быть до конца честной, ей самой казалось, что без некоторых людей всем было бы только лучше, но определить, когда нужно перешагнуть эту тончайшую линию, не было дано ни ей, ни кому-либо другому. Пока она раздумывала, стоит ли объяснять Маргрет, что основным недостатком смертной казни, видимо, являлось то, что, если по ошибке за преступление будет казнен невинный человек, исправить это будет невозможно, открылась дверь и на пороге возникла ветеринарша. Она держала в руках два листка бумаги. «Видимо, чек», – решила про себя Фрейя и немного расстроилась, что список услуг к оплате не уместился на одном листке. Между тем ветеринарша, попросив Маргрет присмотреть за Молли, увлекла Фрейю за собой в коридор. Когда дверь за ними закрылась, она помахала листками перед ее лицом.

– Я наткнулась на это на столе регистрации. Это медицинское заключение после сегодняшнего приема другой собаки, и мне кажется, что описанный здесь инцидент до неприятного похож на тот, что случился с вашей собакой. – Женщина перевела взгляд с листков на Фрейю. – Вы живете в Граварвогуре? Согласно вашему идентификационному номеру, вы прописаны по соседству с владельцами собаки, которая тоже получила ножевое ранение.

– Нет, как уже говорила, я живу сейчас в центре, в районе Гранди.

Однако в Граварвогуре жил ее бывший, в той же квартире, где раньше они жили вместе. Если их соседи оттуда не переехали, то Фрейя знала, о какой собаке шла речь. Это был неугомонный, шумный пес, носившийся взад-вперед посреди их общего участка, как правило, привязанный к вбитому в землю колу. Он был огромным, как Молли, но казался совершенно безобидным.

От мысли, что это, возможно, совершил ее бывший сожитель, к лицу прилила кровь. На эту мысль ее навели слова брата. «Козлина» воспринял ее уход болезненно, и ей пришлось услышать в свой адрес немало гадостей. Но стал бы он нападать на Молли, чтобы только напугать ее? Да еще сначала попрактиковаться на соседской собаке? Мог он до такой степени разозлиться на нее? Жар в лице напомнил Фрейе, что она стоит перед врачом, залитая краской стыда, – и от этого она покраснела еще больше. Отчасти еще и потому, что ветеринарша, кажется, не верила ни одному ее слову.

– Я уже давно живу в другом месте, просто еще не переоформила прописку. В Граварвогуре живет мой бывший сожитель.

– Я понимаю… – Каково бы ни было это понимание, судя по взгляду ветеринарши, оно не поднимало Фрейю в ее глазах. – Может, это его собака?

– Нет, он к этой собаке не имеет ни малейшего отношения. Это не разборки, кому должна достаться собака, или что-то в таком духе.