— Они не нужны своим мамам и папам. Так что Тао дает им деньги. Здесь у девочек будет лучшая жизнь. Школа. Больше возможностей. Больше развлечений. — Она подмигивает.
«Больше опасностей. Больше жестокости. Больше насилия», — добавляет Раннер.
Я сажусь на матрас напротив.
— Нужна помощь? — спрашиваю я.
— Нужно постелить белье в соседней комнате, — говорит Кесси, оглядываясь. — Куда же я его?..
Словно по волшебству, появляется Ненавистница, у нее на руках — стопка свежевыстиранного постельного белья.
— А, хорошо. — Кесси указывает на меня. — Ты перестелишь другие кровати?
— Конечно, — говорю я.
Ненавистница отдает мне белье.
— Nǐ xūyào bāngzhù ma? — спрашивает она.
— Нет, спасибо, — говорю я, надеясь, что мой английский побудит ее тоже говорить по-английски, даст ей возможность попрактиковаться. — Все есть.
— Ладно, тогда скажешь, если понадобится моя помощь, — говорит она.
Мяу.
У моих ног что-то мягкое.
Крохотный серый котенок, пробравшийся в комнату, ходит восьмеркой между моих ног — мяяяу.
Кесси отшвыривает его.
— В Китае мы их едим! — Она смеется.
Мы с Эллой переглядываемся и идем в соседнюю комнату стелить постельное белье. Рядом с кроватью стол и такая же, как в другой спальне, лампа, четыре плюшевых зверя с бирками и вешало без одежды, с несколькими «плечиками». Удручающее зрелище. Я взбиваю подушки, представляя, кто здесь будет спать. И каковы на самом деле те семьи, из которых уехали девочки. Сколько им заплатил Тао. Он торговался? Угрожал?
— Сфотографируй, — шепчет Элла.
Я быстро беру свой телефон. Щелк. Щелк.