Вернее, то, что от него осталось.
Он не столкнулся с белой машиной, а ехал чуть впереди, когда со страшной силой врезался в ствол дерева.
От «форда», как и от его водителя, мало что осталось. Я была не в состоянии разобрать, кто же это.
Лаге Линдвалль или…?
Нет, это не Эрланд! Вот он — молчаливый, застывший, с горьким взглядом и плотно сжатыми губами.
Кристер задумчиво посмотрел на него.
— Вы шли за ним буквально впритык.
— Да. Я почти догнал его.
— «Форд» сделал очень странный поворот. Как будто бы водитель потерял контроль над ним. Или его внимание было обращено на что-то другое?
Он добавил без всякого выражения:
— Может быть, он обернулся?
Ответ прозвучал еще более безучастно:
— Возможно. Но я этого не могу знать.
— Нет. Нет, разумеется.
Их взгляды встретились, и ни один из них не отвел глаза. Оба молчали. Наконец Кристер проговорил:
— Он мертв, и любой может убедиться, что он погиб из-за неумелого управления машиной при попытке к бегству. Вас вызовут потом в качестве свидетеля. Возьмите Пак и отправляйтесь обратно в деревню. Я дойду пешком до Плоского Холма, позвоню прокурору и сообщу, что в этой истории наступил закономерный — и справедливый — финал.
…Ночь была неправдоподобно тихая. Старинные домики на вершине холма спали под синим небом с неподвижными седыми облаками. На севере виднелась слабая желтая полоса. Луна на востоке казалась большой, яркой и такой близкой, что до нее можно было дотянуться рукой.
Вернулась Камилла. Она была настроена очень решительно. Ее золотисто-карие глаза сверкали, когда она излагала своему комиссару криминальной полиции следующий текст:
— Дело вовсе не в том, что я боюсь остаться здесь из-за того, что люди здесь издавна ненавидели друг друга, и убивали и давили друг друга…
— Камилла! Что ты имеешь в виду? Надеюсь, что ни Пак, ни я не дали тебе оснований думать, что…