— Астролябию я забыл на острове, когда мы лихорадочно собирались, — выдал я давно заготовленную для него «отмазку».
— Так, — медленно протянул Гасконец, внимательно посмотрев на меня, — то есть, ты её ещё и выкинул? — почему-то решил он так для себя.
Ну да, пусть думает, что хочет, это его дело, потерял я или выкинул. Нет астролябии и всё, утритесь, сволочи.
— Ладно, дьявол забери эту астролябию. Давай, соглашайся, пока я не передумал!
Я перевёл взгляд на падре, который к этому времени очнулся и внезапно вступил в разговор.
— Дайте мне, Христа ради, бумагу и чернила.
— Зачем тебе и то, и другое, преподобный?
— Я верю, что мальчик выживет, и я хочу оставить ему на память от себя пару строк.
— Завещание хочешь составить? Но у нас нет бумаги и чернил.
— Есть, — неожиданно для всех сказал боцман, — мы нашли их на флейте и взяли себе, на всякий случай.
— Ну, ладно, неси тогда их сюда, и перо найди.
Пока боцман ушёл искать требуемое, Гасконец снова приступил к уговорам.
— Ты нравишься мне, Филин, когда-то и я был таким и многое пережил. Мне нравится твоя стойкость и бойцовский характер, из тебя получится отличный моряк, а то, что ты ещё умеешь читать карты, это делает тебя ещё более ценным. Навигации мы тебя научим. У меня есть связи в Бретани. Ты поступишь в навигационную школу и вернёшься снова к нам. Мы ещё будем долго грабить и испанцев, и португальцев. Поверь, у них ещё останется, что грабить.
И он довольно расхохотался.
— А ничего, что я тоже испанец?
— Ничего? Конечно, ничего! Кому ты там нужен, тебя ведь и называли до этого англичане, поймавшие тебя, восемь реалов. У тебя же за душой ничего нет! Ты сирота, а значит, никому и не нужен, никто не вступится за тебя. Этот мир суров и никто никого не собирается жалеть, а в море, так и тем более. Или ты думаешь, что нужен падре? Так ты ошибаешься, его дни уже сочтены, не так ли, святой отец?
— Так, — подтвердил тот, — но ты рано сбрасываешь меня со счетов. Я ещё смогу пригодиться Эрнандо.
— О так тебя, гарсон, зовут Эрнандо. Ну-ну, знаменитое имя, вот только сможешь ли ты оправдать его, если выживешь, конечно…
В это время вернулся боцман, а я всё затягивал с ответом, делая вид, что сильно думаю. На самом деле, я ждал, когда падре закончит писать то, что он хотел написать.
Дольше тянуть было нельзя и я, собравшись с силами, ответил.