В огонь и в воду

22
18
20
22
24
26
28
30

– А служба короля, графиня?

– А моя служба?

Она встала; выражение её лица было уже не то: гнев согнал с него свежий румянец, губы плотно сжались.

– Ну, что же? – продолжала она, – ведь это не серьезно, ведь вы не уедете?

– Я должен с сожалением сказать вам, что напротив, нет ничего вернее того, что уеду.

– Даже если б я просила вас остаться?

– Вы только прибавили бы еще одно сожаление к тому, которое я уже так испытываю, поступая против вашего желания.

Графиня де Суассон сильно побледнела.

– Вы знаете, граф, что если вы уедете, – это будет разрыв между нами?

Голос её стал жестким и суровым; к несчастью, Гуго был из таких людей, которые сердятся, когда им грозят, и которых легко возмутить окончательно.

– Сердце мое будет разбито на веки; но когда идет дело о моей чести, я ни для кого и ни за что не могу отступить.

– А! да! ваша честь! – вскричала она. – Теперь я вспомнила: должно быть, обет, данный графине де Монлюсон?

Гуго гордо поднял голову.

– Сознайтесь, покрайней мере, что эта причина стоит всякой: другой!

– И это вы мне говорите? Послушайте! это крайне не ловко и даже крайне неосторожно!..

Она совсем позеленела; черные глаза горели зловещим огнем. Гуго стоял перед ней, не опуская взора. Эта гордость и раздражала ее, и пленяла.

– Еще одно слово, – сказала она, – может быть, – последнее!

Монтестрюк поклонился.

– Если б я согласилась все забыть, если б я согласилась расстаться с вами без злобы, даже протянуть вам руку, но с одним только условием; что вы не увидите больше графини де Монлюсон, – согласитесь ли вы?… О! пожалуйста, без фраз – одно только односложное слово: да или нет?

– Нет!