В огонь и в воду

22
18
20
22
24
26
28
30

– Ну! – сказал Колиньи, улыбаясь, – если б ты бросился на какую-нибудь актрису из Бургонского отеля или на гризетку, шумящую юбками на Королевской площади, то на тебя могли бы еще сердиться… но ты метил высоко и за успех тебя, поверь мне, помилуют.

Сказав это, он сел к столу, придвинул лист бумаги, обмакнул перо в чернила и твердой рукой быстро написал следующее письмо:

«Графиня,

Дворянин, имевший когда-то честь быть вам представленным, назначен главнокомандующим армией, посылаемой королем на помощь своему брату, императору германскому, которому грозит нашествие турок на его владения.

Он постарается устроить, чтобы граф де Шаржполь, сын ваш, за присылку которого он вам искренно вам благодарен, отправился с ним, разделяя опасности и славу этой далекой экспедиции.

Будьте уверены, графиня, что он доставит ему случай придать своей храбростью новый блеск славному имени, наследованному от предков. Это лучшее средство доказать ему мою благодарность за доказанную им преданность мне и мое уважение к носимому им имени.

Куда бы я ни пошел, он пойдет со мной. От вас, графиня, он научился быть хорошим дворянином; от меня научится быть хорошим солдатом. Остальное – в руках Божиих.

Позвольте мне сложить у ног ваших уверения в неизгладимом воспоминании и в глубочайшем уважении и позвольте надеяться, что в молитвах ваших к Богу вы присоедините иногда к имени вашего сына еще имя

Жана де-Колиньи».

Он обратился к Гуго со слезами на глазах и сказал ему:

– Я написал вашей уважаемой матушке; прочтите.

– Так вы ее знали? – спросил Гуго, поцеловав место, где написано было имя графини.

– Да… и всегда сожалел, что судьба не допустила ее называться Луизой де Колиньи.

Он открыл объятия, Гуго бросился к нему и они долго прижимали друг друга к груди. Потом, возвращая вдруг лицу своему, расстроенному сильным волнением, выражение мужественной твердости, Колиньи позвонил и, запечатав письмо, приказал вошедшему лакею:

– Вели сейчас же кому-нибудь сесть верхом и отвезти это письмо графине де Шаржполь в замок Тестеру, между Лектуром и Ошем, в Арманьяке… Ступай!

Лакей вышел; овладев собой, граф де Колиньи надел перевязь со шпагой и громким голосом сказал Гуго:

– Теперь графиня де Монтестрюк извещена о нашем походе и нам остается обоим, тебе и мне, думать только об исполнении нашего долга… И если нам суждено умереть, то умрем же со шпагой наголо, лицом ко врагу и с твердым духом, как следует христианам, бьющимся с неверными!

Слух о назначении графа де Колиньи распространился с быстротой молнии. Когда Гуго появился в Лувре, там только и было речи, что об этой новости. Сторонники герцога де ла Фельяда злились ужасно. Все спрашивали себя, каким волшебным влиянием одержана была такая блистательная победа в какой-нибудь час времени? Расспрашивали Монтестрюка, зная об его отношениях к счастливому избраннику, но он притворился тоже удивленным.

На игре у короля он встретил графиню де Суассон, которая улыбнулась ему, пока он кланялся, и спросила:

– Довольны ли вы, граф изумительной новостью, о которой вы, вероятно, уже слышали?

– Кто ж может быть ею более доволен, чем я?… Теперь мне и не остается желать ничего более!