Проводив ее, я двинулся дальше, к перевалу, на котором засыпало Капца. В цирке мне было неуютно, да и охоты никакой. Я решил спуститься в лес, убить кого-нибудь некрупного, отужинать и завалиться спать. Пока не встанет солнце, Лика в безопасности. Ночной мороз сковал мокрый снег, я почти не проваливался. Дорога была легкой и приятной. В лунном свете я спустился с перевала по застывшему лавинному конусу, попутно отметив пустую яму, в которой еще недавно был Виталик.
–
Послушай!
Граф приоткрыл один глаз, и смотрел этот глаз недобро.
– Нагулялась? – спросил он с безразличием.
– Я видела тигра, – коротко сказала Лика.
– Я тоже, – Граф обнял свой шмотник и подпихнул его под голову поудобнее, – а еще прекрасные телячьи котлеты.
Лика молча стояла перед ним на коленях. Казалось, новость ни на кого не произвела впечатления. Надежда топила печку. Граф лежал с закрытыми глазами. Вдруг Надежда подняла голову и посмотрела на Лику. Ее волосы были словно продолжение печного огня.
– Так не делается, – сказала она. – Каждый из нас здесь в ответе за каждого. А ты поступаешь, как хочешь. Тебе, возможно, плевать на всех и вся. Но ни мне, ни Графу, твоя смерть ни к чему.
– Графу и жизнь моя ни к чему, – тихо сказала Лика.
– Это, – Надежда открыла печку и сунула еще пластика, – ваше личное дело.
– Ты сжигаешь санки?
Граф заворочался и сел в спальнике.
– Отряхнись, – сказал он Личке.
Та отползла в угол отряхиваться.
– Что там снаружи? Ты далеко ушла?
– Сыпет, – ответила Личка, – снег мягкий, но мокрый.
– Самый смак, – фыркнул Граф Надюхе, она тоже ответила горловым ехидным смешком.
Граф стряхнул спальник, напялил пухан, ботинки и вылез из палатки.