– Давай спать, завтра выход в четыре.
– Не могу, – Граф вдруг остановился, неуемные пальцы замерли, мягко сжав натертые поясником рюкзака костяшки ее бедер, – не дает спать мое прошлое. Уже лет пятнадцать, как я почти не сплю.
Мука в его голосе была для нее почти осязаема.
– Расскажи мне, – тихо предложила Лика.
Какое-то время Бессонов колебался, но потом положил свой локоть ей под голову, придвинул ее ухо к себе и заговорил.
– Это было пятнадцать лет тому назад. Мне было двадцать пять, как тебе. Я был такой же, как ты, дурак и максималист. Считал, что нет ничего важнее вершины. Что человек только для этого и нужен – восходить на горы. И у меня, собственно, было все, чтобы реализоваться: силы, здоровье, друзья, моя команда, и наставник, которому я доверял больше, чем самому себе.
– Томилин?
– Да, Томилин.
– Мне он не понравился.
– Слишком строг?
– Скорее наоборот, – усмехнулась Личка, – слишком вольно себя вел.
Граф сделал вид, что не понял. Пауза.
– Томилин очень много для меня сделал. Фактически, был мне вместо отца, которого мне недоставало всю жизнь.
– У тебя не было отца?
– Был, – вздохнул Граф, – но был сугубо отрицательным примером. Добрый, мягкий… Но без убеждений.
– Может, они просто не совпадали с твоими?
– Нет. Просто у него было два дела – завод и бильярд. И он считал, что это нормально.
Палатку плотно обволакивала тишина, нарушаемая лишь Надюхиным похрапыванием. Лика уже почти начала засыпать, но внезапно Граф заговорил снова.
– Это был очень тяжелый поход. Если бы не происшествие, мы выиграли бы все чемпионаты.
– Я знаю про тот случай, – выходя из зоны сна, заметила Лика.