— Вот сука!
Я вскочил и привлек тем самым внимание. Но меня спасли от объяснений последние аккорды музыки. Зал рукоплескал актерам, и я вместе с ними. Но медленно, не сводя взгляда с уходящих за кулисы актеров.
Интересно, заметила меня? Узнала? Когда-то она могла меня почувствовать даже сквозь свет и жар софитов. А сейчас?
— Рома, ты куда? — спрашивает Антонина, когда я делаю шаг от столика. На нем стояло виски Бориса. Я, даже не думая, что делаю, опрокинул его в себя махом и даже не поморщился. Горячительное растеклось во мне, как ненависть с привкусом похоти.
— Рома!
— Мне надо проверить… — Да, очень надо проверить, не соврали ли мне глаза и чувства. Потому что член отозвался на Аню моментально, как и раньше. — Чистые ли туалеты, — нашелся я. — Столько заразы сейчас бродит.
— Минздрав предупреждает: всегда проверяйте туалеты, — посмеялся Борис, и девушки улыбнулись.
— Я быстро.
Не посмотрев на Антонину, я рванул вперед и быстро стал искать взглядом возможный вход в служебные помещения.
Меня, конечно, не пропустили. Сначала. Пока не показал козырь в любой ситуации.
Когда тысячная купюра пополнила бюджет охранника Толика, я все-таки направился туда, где раздавались голоса и смех. И почему мне не было весело?
— Толик.
Тот обернулся и сделал вид, что не перепрятывал бумажку.
— А девочек у вас снимают?
Высокий, чуть горбатый охранник отвел глаза и переступил с ноги на ногу.
Мысль, что Аня пошла по наклонной, могла и убить меня, но знать я был должен.
— Вообще-то говорить о таком не положено. Сами понимаете, правила.
— Понимаю, — кивнул я, и ловким движением фокусника в карман Толика опустилась еще одна купюра.
— Можно, но это не дешево. Сами понимаете. Они же танцовщицы, — возвел он руки и глаза к потолку. Понятно, что он не мог позволить себе такого удовольствия. Зато мог я. Должность хирурга и заместителя центра трансплантологии это позволяла.
Я ухмыльнулся и, развернувшись, направился туда, куда и собирался.