— Рома, — шепнула я, и наше дыхание смешалось, а в следующий миг безумие достигло апогея.
Губы соприкоснулись, руки сжались сильнее, сердца стучали в унисон.
Рома по-звериному рычал, стискивая мои губы в грубом, рваном поцелуе. Протолкнул язык в глубину рта, совершая те же круговые движения, что и его палец в моей киске и на комочке нервов.
О, мамочка, дай мне вытерпеть эту сладкую пытку.
Я неистово отвечаю на поцелуй, ласкаю верхнюю губу, всасываю язык, потому что ни на что другое не осталось желания и гордости. Я упиваюсь его жадными животными прикосновениями, руками, одна из которых так и тискала мне грудь, а палец другой продолжал толкаться внутрь, вырывая всхлипы и хныканье от импульсов экстаза, что били как электрошок все тело.
Медленно и мало. Я хотела больше, я хотела полностью осознать, что рядом Рома, что именно он навалился на меня в темноте, потому что с той же страшной силой скучал и погибал без меня, как и я.
Конечно, как и я.
— Рома…
— Аня. Дай мне. Пусти меня… в себя, — бормотал он, словно от этого зависела его жизнь, и с влажным звуком вытащил пальцы.
Он провел ими по всему моему телу, вычерчивая влажную дорожку от дрожащих ног до острых чувствительных сосков, а затем обвел контур губ, верхней, нижней… И всунул палец в рот.
Свой вкус не был неприятен, он возбуждал сильнее, пока я обсасывала его пальцы. И от этого меня лихорадило еще больше.
Я стала сжимать член в своих руках сильнее, а затем просто выпустила его на свободу, невольно раздвигая ноги шире.
Там уже был потом, и я ждала ковчег моего «Ноя».
Да, да. Хочу, быстрее.
Ощутить его всего, в себе. Понять, что это не один из бесчисленных снов о прошлом, а реальность, такая сладкая реальность.
Такой сладкий мужчина. Такой вот Рома по фамилии Сладенький.
Его терпкий запах, крупное тело, поцелуи, сильные руки. Я доказывала самой себе, что это не белая горячка.
Прикосновение к половым губам горячей влажной головки было как удар тока, пронзившее мне дефибриллятором сердце.
Три года я словно находилась в летаргической коме, и вот я ожила. Снова зацвели цветы на моем личном засохшем лугу чувств.
Я застонала и выгнулась уже сама, насаживаясь на свой личный «дефибриллятор».