— Достаточно. Не в театре. Ты услышала меня? Что скажешь?
— Рома, я тебя ненавижу. Как ты смеешь шантажировать меня жизнью матери?
— Малыш, ты повторяешься. Мы уже выяснили, что я подонок. Но без моей отмашки сердце твоей матери никто не пересадит. Или ты думаешь, здесь каждый день сердца раздают женщинам за пятьдесят?
— Это ты устроил? — хрипит она сквозь слезы, признавая поражение, и обхватывает себя руками. Понимает, что выбора и правда нет.
— Хорошо, что ты начинаешь думать.
— Не издевайся, — ворчит она. — И как… То есть. Как долго я должна быть с тобой?
Странный вопрос. Как долго я буду тебя хотеть. Как долго я хочу тебя видеть в своей постели. Как долго я хочу тебя любить. Кажется, ты забыла, что я хотел на тебе жениться.
— А как долго ты хочешь, чтобы жила твоя мать?
— Это не смешно! — срывается она на крик.
— Не ори. И я не шучу.
— Рома!
— Аня!
— Ты скотина! Хочешь иметь и жену, и любовницу! Нельзя усидеть на двух стульях! Ты думаешь, твоя Антонина обрадуется молодой любовнице? Ты думаешь, я не захочу иметь свою семью? Своего мужа! Нельзя просто взять и забрать в рабство другого человека! Нельзя!
— Нет, Аня, — шиплю в ответ и подхожу ближе, наблюдая, как ее сотрясает дрожь. Ненависти или желания? Касаюсь подбородка и заставляю посмотреть себе в глаза. — Нет, Аня. Я хочу, чтобы ты закончила учебу. Я хочу, чтобы ты больше не трясла задницей под похотливыми взглядами всяких уродов.
Она ехидно поднимает бровь, очевидно намекая, что одним из таких уродов был и я. Но я игнорирую ее насмешку.
— Я хочу, чтобы ты добилась, наконец, чего хотела, а не тратила свою жизнь на недосып и недоедание. Посмотри на себя. От тебя почти ничего не осталось.
— И тем не менее ты хочешь меня, — задирает она подбородок и отворачивает лицо.
— Я хочу тебя в любом состоянии, — закатываю глаза. Сказала так, словно Америку открыла.
— Это правда, — говорю, наклоняясь к малышке, и провожу носом по сладко пахнущей щечке. — А еще нет никакой жены. Есть только ты и я.
Она замирает, кажется даже сердце прекращает биться. Смотрит на меня, ищет в глазах ложь и не находит. Потому что я не вру.