Смута. Том 1

22
18
20
22
24
26
28
30

– А вас, полковник, никто не спрашивает, – безмятежно сообщил он и вдруг, развернувшись, с плеча рубанул пленного комиссара. Тот вскрикнул, высоко, тонко, с предсмертной мукой, упал, кровь смешивалась с талым снегом.

– Арестовать! – гаркнул Две Мишени. – За военное преступление – убийство пленного!

– Валяй, арестовывай, полковник… – Дроздовца шатало, он словно опьянел враз. – А только родных наших не вернёшь… сестру Сашке Фролову не вернёшь… Сергею Рыльскому мать с отцом… комиссаров я убивал и убивать буду, полковник!

Севка Воротников молча вынул из руки подпоручика шашку. Фёдор забрал кобуру с револьвером. Дроздовец не сопротивлялся, лишь шатался пьяным.

– Не слыхал про Харьковское ЧК, полковник?.. У Фролова сестра туда попала… и уже не вышла… Ну, арестовал?.. Ничего, Михаил Гордеевич прискачет, разберётся…

– Увести! – рыкнул на кадетов Две Мишени. До ответов подпоручику он не унизился.

Воротников хлопнул дроздовца по плечу, и тот пошёл, механически, словно до сих пор не понимая, что же случилось.

Две Мишени повернулся к пленным. Тело зарубленного комиссара застыло среди окровавленного снега – дроздовец ударил мастерски. Другие пленные мрачно косились на мертвеца, и только один, тот самый, что попросил бинта для раненого, нагнулся к убитому, закрыл ему глаза, перекрестился, зашептал молитву.

– Слушайте меня, слушайте все! – возвысил голос Аристов. – Расходитесь по домам. Я, полковник Добровольческой армии Аристов Константин Сергеевич, своей властью вас отпускаю. Идите. Агитировать к нам вступать, как иные мои соратники, не буду. Добровольческая армия – она и есть добровольческая. А вы ступайте. Будем считать, вам сильно повезло сегодня, уберёг вас Господь, не прибрал к себе. Все меня поняли? Забирайте манатки свои, у кого они были, – и уходите. Немедленно!

Пленные зашевелились, задвигались, недоверчиво глядя на полковника.

– Далеконько шагать придётся, – вновь заговорил всё тот же солдат, пытавшийся помочь комиссару, а потом закрывший тому глаза. – Мне вот в Муром.

– А мне до Вологды! – осмелев, подал голос и другой пленный.

– Рязанские мы…

– Ничего, доберётесь, – отмахнулся Аристов.

– До первой этапной комендатуры мы доберёмся, – дерзко перебил его первый красноармеец. – А там в штрафбат. И обратно к вам сюда.

– В штрафбат? – поразился вдруг полковник. – Ну-ка, ну-ка, братец, иди-ка сюда, расскажи про штрафбат…

– А чего грить-то? Штрафбат, штрафной батальон. Из проштрафившихся, значит. Дезертиры и прочее.

– Надо же, как они быстро, – усмехнулся Две Мишени. – Не хотел вас агитировать, но, коль про штрафбаты речь зашла… Если кто понял сейчас, что с красными ему не по пути, кто за то, чтобы земля, конечно, крестьянам, но и чтобы свободная торговля, и земство, и храмы открытые – милости прошу к нам. У нас и жалованье платят старыми деньгами, и золото есть.

Его выслушали, но никто не пошевелился.

– Смотрите сами. Коль вам штрафбаты большевицкие милей – никого не держим. По домам ступайте, повторяю вам. Кто доберётся, конечно.