Механическая принцесса

– Плевать мне на Мортмейна! Я не буду помогать ему уничтожать Сумеречных охотников. Пусть меня пытают, я скорее умру, чем сделаю это.

– Твои желания в счет не идут, дорогуша. Скоро ты убедишься, что противиться воле Магистра нельзя. К тому же, чтобы погубить нефилимов, тебе не нужно ничего делать – всего лишь оставайся собой. Кстати, чтобы выйти замуж за Мортмейна, тебе не нужно прикладывать никаких усилий.

– Я помолвлена с другим, – твердо сказала Тесса. – С Джеймсом Карстейрзом.

– Неужели? – с ядовитой интонацией произнесла Темная сестра. – Боюсь, что в этом случае притязания Магистра гораздо весомее. К тому же ко вторнику Джеймс Карстейрз умрет. Мортмейн скупил все серебро в Англии и перекрыл каналы поставок. Тебе надо было сто раз подумать, прежде чем влюбляться в наркомана. По правде говоря, я думала, что твое сердце завоюет синеглазый. Ведь девушки всегда влюбляются в своих спасителей.

Тессу охватило ощущение нереальности происходящего. Ей не верилось, что она была заперта в карете с миссис Блэк, старой колдуньей, которая с такой легкостью обсуждает ее любовные проблемы. Девушка повернулась к окну. Карета ехала по узкой дороге, по бокам мелькали черные тени, вниз уходило каменистое ущелье.

– Путей к спасению много, – сказала она.

– Согласна. – Миссис Блэк улыбнулась, сверкнув зубами. – Но не сомневайся, на этот раз тебя никто не спасет.

Ты – погибель нефилимов.

– В таком случае я спасусь сама, – ответила девушка.

Брови миссис Блэк озадаченно сошлись на переносице. Но Тесса уже сконцентрировала всю свою энергию и навалилась на дверцу. Послышался хруст выбитого замка, и воздух прорезал яростный крик колдуньи. Железная рука схватила Тессу за воротник, но тонкая ткань порвалась, и девушка полетела вниз. В ушах засвистел ветер, она стала хватать руками пустоту, надеясь, что ущелье окажется неглубоким. Но это было не так. Падая, она увидела сверкнувший далеко внизу ручей, по берегам которого были рассыпаны острые камни. Зажмурив глаза, Тесса пожелала себе, чтобы конец наступил быстро, без мучений.

Он, Уилл Эрондейл, стоит на вершине высокого зеленого холма и смотрит на водную гладь. Небо и море сверкают пронзительной синевой, граница между ними стерлась – линию горизонта определить невозможно. В воздухе с криком кружатся чайки, соленый ветер треплет волосы. Солнце припекает, он снял сюртук и положил его на траву. Руки его смуглые от загара. «Уилл!» Услышав знакомый голос, он оборачивается и видит Тессу, поднимающуюся к нему по узкой тропинке, проложенной по крутому склону холма. На склоне растут незнакомые ему белые цветы, и Тесса тоже в белом платье, похожем на то, в котором она танцевала на балу у Бенедикта Лайтвуда, когда он впервые поцеловал ее. Длинные темные волосы девушки развеваются на ветру, шляпку она сняла и теперь машет ею, радуясь встрече с ним. Сердце гулко застучало. «Тесс», – позвал он и протянул руки, но их разделяло значительное расстояние – Тесса казалась близкой, но на самом деле была далеко. Он видел каждую черточку на ее лице, но не мог прикоснуться к ней. И вот наконец их руки сомкнулись, он ощутил тепло ее пальцев. «Я ждал тебя», – сказал он, и тут улыбка с лица Тессы исчезла, и девушка полетела вниз. Тонкая рука выскользнула из его рук, он потянулся за ней, но схватил пальцами воздух. Любимая падала – белое пятно на фоне равнодушного синего горизонта.

Уилл резко сел в кровати, пытаясь унять сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Через окно постоялого двора в Уайтхорсе[20] проникал лунный свет, четко обрисовывая очертания предметов: стол с умывальником, тумбочка с лежащим на ней новехоньким томиком «Наставлений молодым девицам» Джеймса Фордайса[21], кресло у камина, в котором догорали красные угольки. Простыни были холодные, но Уилла прошиб пот. Он встал и подошел к окну. На подоконнике стояла ваза с засохшими цветами. Отодвинув ее, он освободил шпингалет. Все тело ныло. Ему никогда еще не доводилось преодолевать верхом такие большие расстояния, и все конечности болели. Перед тем как завтра отправляться дальше в путь, надо бы нанести иратце.

В лицо, встрепав волосы, ударила струя холодного воздуха. Внутри засела боль, не имевшая ни малейшего отношения к долгой езде верхом. Что было ее истинной причиной – расставание с Джемом или тревога за Тессу, – Уилл сказать не мог. Ему все виделось, как их руки размыкаются и Тесса падает в пропасть. Он никогда не верил в вещие сны, но все равно не мог утихомирить дыхание.

В темной створке было его отражение. Он провел пальцами по запотевшему стеклу, оставив на нем длинные отметины. Что сказать Тессе, когда он найдет ее, как объяснить, почему ей на выручку поспешил он, Уилл, а не Джем? Если в этом мире есть место милосердию, они будут горевать вместе. Пусть Тесса никогда по-настоящему не верила в его любовь, пусть не платила ему взаимностью, но она должна разделить с ним горе – хотя бы из чувства сострадания. Подумав о том, насколько ему сейчас нужна ее спокойная сила, Уилл закрыл глаза и прислонился лбом к холодному стеклу.

Шагая по извилистым улочкам Ист-Энда от железнодорожной станции Лаймхаус к Джилл-стрит, Габриэль мог думать только о том, что рядом с ним идет Сесилия. Перед выходом из Института на них нанесли чары, чтобы они не особо отличались от обитателей бедного района и чтобы никто не пытался затащить их в лавку, пытаясь всучить второсортный товар. Сесилия, сгорая от любопытства, то и дело останавливалась, чтобы поглазеть на витрины. Взор ее останавливался не только на изделиях шляпниц и модисток, а буквально на всем – от ваксы и книг до кукол и оловянных солдатиков. Габриэль был вынужден напомнить себе, что она приехала из провинции и никогда не видела больших городов, а в Лондоне и подавно не бывала. Ему хотелось сводить ее не в эти жалкие лавчонки, приютившиеся на узких, темных улицах, а в более подходящее для юной леди место – на Пикадилли или в Берлингтонский пассаж.

Положа руку на сердце, Габриэль плохо представлял, чего ему ждать от сестры Уилла. Не исключено, что она окажется такой же противной, как ее брат. Но ее внешность… Девушка казалась ему такой привлекательной, и ему хотелось смотреть на нее бесконечно. Он даже был готов написать поэму о том, как ее «синие глаза гонят ночь прочь» – слова «ночь» и «прочь» отлично рифмовались, – но он боялся, что у него ничего хорошего не получится, Татьяна, к примеру, никогда не поощряла его тяги к поэзии. Кроме того, в жизни есть кое-что такое, что языку поэзии не поддается: когда очаровательная девушка приподнимает в улыбке уголки нежного рта и тебе хочется наклониться к ней и…

– Мистер Лайтвуд, – нетерпеливо произнесла Сесилия; по ее тону он догадался, что она уже не в первый раз пытается привлечь его внимание, – мне кажется, нужный магазин мы уже прошли.

Габриэль выругался про себя и огляделся. Они и в самом деле проскочили дом, адрес которого дал Магнус.

Вернувшись назад, они оказались перед лавчонкой, окна которой не мыли, наверное, со дня открытия. Тем не менее через мутное стекло витрины можно было разглядеть банки с заспиртованными змеями, куклы, у которых вместо голов были золоченые птичьи клетки, браслеты, сделанные из человеческих зубов.

– Фу, какая гадость, – сказала Сесилия.