— А в чем эта храбрость заключается?
Анджали тяжело вздохнула.
— Вы хоть представляете, чем она рисковала, подавая в суд на братьев? Нам пришлось давить на полицию, чтобы они открыли дело. Когда я впервые ее увидела, она была при смерти. Она пыталась спасти мужа и получила сильные травмы. Сначала подожгли его, потом пытались помешать его младшему брату спасти Мину.
— Фотография в газете…
— Да. Она изуродована.
— И ничего сделать нельзя? Как-то помочь?
— Чтобы она выглядела более презентабельно? Вы это имеете в виду? А смысл? — Анджали явно разозлилась. — Думаете, кто-то еще женится на этой бедняге? Думаете, соседи когда-нибудь с ней заговорят? Она навсегда останется парией, этого не изменить.
— Тогда зачем подвергать себя лишнему испытанию и подавать в суд?
Повисла напряженная тишина. Наконец Анджали заговорила, произнося каждое слово медленно и отчетливо:
— Чтобы появился прецедент. Чтобы следующему выродку, который захочет сжечь женщину живьем, было неповадно. Чтобы запереть этих монстров за решетку до скончания дней. Надеюсь, так и будет. Вот зачем. Жизнь Мины уже не станет лучше. Соглашаясь участвовать в процессе, она об этом знала. Поэтому она — самая храбрая моя клиентка. Теперь понимаете?
— Понимаю, — пробормотала Смита.
Закончив разговор, она закрыла глаза, обдумывая все, что ей рассказала Анджали. А когда открыла, перед ней стоял Мохан и хмуро на нее смотрел.
— Привет, — тихо произнес он.
От страха она наклонилась к столу.
— Что-то случилось? — прошептала она. — Шэннон?
— Ее уже перевели из операционной, — сказал он. — Она отдыхает. Операция прошла быстрее, чем планировали. Все хорошо.
— Слава богу.
Мохан кивнул.
— Зашел тебе сообщить. Работай дальше, еще увидимся. — Он повернулся к выходу, но вдруг остановился, заметив на экране ноутбука фотографию Мины. — Это она? Мина?
Смита кивнула. Мохан присвистнул.