— Бедная женщина. Ее… Столько шрамов. Лицо как карта.
«Какое точное сравнение, — подумала Смита. — Карта, начерченная жестоким картографом-женоненавистником».
Мохан сел напротив.
— Можно ли привыкнуть к таким ужасам? Ведь по работе ты наверняка часто с таким сталкиваешься?
Она покачала головой, не в силах ответить. Куда бы она ни поехала, сезон охоты на женщин был открыт везде. Изнасилования, женское обрезание, сожжение невест, домашнее насилие — везде, в любой стране над женщинами издевались, изолировали и затыкали им рты; сажали за решетку, контролировали, наказывали и убивали. Иногда Смите казалось, что вся история человечества написана женской кровью. Мохан, безусловно, был прав: чтобы ездить в отдаленные уголки планеты и рассказывать истории этих женщин, требовалась определенная отстраненность. Но можно ли к этому привыкнуть? Нет, привыкание — совсем другое дело. Вся ее репортерская деятельность не будет стоить и выеденного яйца, если она привыкнет к несправедливости, причиненной таким, как Мина.
— Я… нет, не думаю, что можно привыкнуть, — ответила она. — Но я никогда не задерживаюсь в одном месте надолго, не вовлекаюсь, понимаешь?
Он нахмурился.
— А это хорошо?
— Дело не в том, хорошо это или плохо. Такая у нас работа.
— Ясно. — Он кивнул. — Что ж, не буду тебе мешать. Увидимся.
Смита проводила его взглядом, заметила, что он идет вприпрыжку, развернув ладони назад. Потом вернулась к экрану и продолжила читать о несчастной разрушенной жизни Мины.
Глава восьмая
Cмита стояла в лобби «Тадж-Махала» с чемоданом, и уже трое сотрудников отеля спросили, нужна ли ей помощь. Она достала телефон и позвонила Нандини.
— Привет, — раздался за ее спиной мужской голос. Смита тут же подскочила от неожиданности и обернулась так быстро, что Мохан поспешно отошел назад и поднял ладони, словно защищаясь. — Извини, извини пожалуйста. Не хотел тебя напугать.
— Что ты здесь делаешь? — Смита огляделась. — Где Нандини? С Шэннон…
— С Шэннон все в порядке, — поспешно успокоил ее Мохан. — Поднялась небольшая температура, но врач говорит, это нормально. — Он замялся и пристально посмотрел на Смиту. — Но Нандини… Как бы это получше сказать. Утром в больнице у нее случился нервный срыв. Она позвонила мне в слезах и отказалась покидать Шэннон.
— Она влюбилась в нее, что ли? — выпалила Смита и тут же об этом пожалела. Мохан поднял одну бровь.
— Нет, — ответил он. — Она просто… беспокоится за нее, только и всего.
В его голосе слышался упрек, и она покраснела. Но потом снова разозлилась.
— Прости. Я просто очень злюсь на нее. Она могла бы вчера сказать, что не поедет. За такой короткий срок трудно найти переводчика. Что если вердикт огласят уже…