Когда она приблизилась и показала их, король поцеловал и тут же надел верёвку на шею так, чтобы реликварий скрылся под доспехами.
– Не потеряй его! – шепнула Ядвига. – Наши благочестивые ксендзы заверили меня, что они избавят тебя от любой опасности и обеспечат победу.
– Победу! – вздохнул Локоток. – Моя королева, я не смею мечтать о ней. Ежели подойдёт Ян с чехами, а этот негодяй отберет у меня великополян, мне будет не с чем противостоять такой силе. Буду по-старому беспокоить их со стороны, в решительный бой не встану, рыцарства имею мало.
– Бог милостив, – шепнула королева.
У Алдоны загорелись глаза.
– Вы должны победить! – воскликнула она. – Во-первых, потому что дело ваше доброе… а Боги (тут она сильно зарумянилась и тут же поправилась) Бог и святые патроны помогут. А вы, король, отец, вы всегда имели счастье и все говорят, что бьётесь ещё как молодой, за десятерых сойдёте.
Королева прервала:
– Как раз он биться не должен, только смотреть, командовать, приказывать, а это его грех, что хочет быть солдатом, когда ему вождём быть нужно.
Локоток слегка усмехнулся.
– Да, да, моя баба, – сказал он шутливо, – разумно говоришь. Я это знаю! Но когда человек выйдет в поле, увидит неприятеля, кони заржут, оружие зазвенит, а рыцарство двинется на врага – как тут устоять! Как выдержать, как тут меча не достать и не вкусить этой пищи! Человек, если бы его связали, вырвался бы.
Когда он так говорил, его лицо помолодело, он вздрогнул, казалось, маленький пан растёт – и горячо потекла по жилам его старая кровь.
– Время, – сказал, – люди ждут, пусть Бог благословит.
Ядвига и Алдона пришли поцеловать его руку, прощаясь, и минутная весёлость снова сменилась тоской и грустью.
Король вырвался из комнаты.
– На коня! – воскликнул он в сенях, где стояли его люди. – На коня!
На этот королевский приказ, переданный из уст в уста, во дворе сразу отозвалась труба, за ней дальше заиграли другие.
Люди с вымпелами начали строиться на дороге, готовиться, сжиматься; женщины и челядь быстро стали выходить из толпы к валам и стенам.
– Король! Король! – кричали одни, объявляя другим.
Две женщины и весь двор занимали предсени, ксендзы, стоя, благословляли крестами, через минутку послышалась благочестивая песнь и всё заглушила. Теперь было слышно только её одну.
И поход, освящённый этой вечной песней, стал как бы костёльной церемонией, как бы большой процессией благочестивых.