– О… мужчины… мужчины…
– Но я-то плакал не из-за мужчин! Я сам мужчина!
Этот возглас вырвался у меня непроизвольно. Она оборачивается, недоуменно разглядывает меня, и ее грузное тело пронизывает испуганная дрожь. Да, она начисто забыла. Забыла, что я принадлежу к другой породе, что я не оплакивал утраченную любовь. И она прищелкивает языком:
– Когда мужчина плачет, в нем плачет самое драгоценное сокровище – девушка, которая живет в нем. Я тоже много плакал до того, как стать женщиной.
Она защелкивает сумочку, с трудом встает на ноги, уцепившись за перила, и заключает:
– Теперь уже легче.
– Ты больше не плачешь, Умм Кульсум?
– Нет, я пою.
– Но ты не поешь, ты рассказываешь!
– Нет, пою.
– Нет.
Она с улыбкой наклоняется ко мне и стучит пальцем по своему виску:
– Вот там все время песня. Все время. И это прекрасно.
– Наверняка прекрасно, но это слышишь только ты одна.
– Да, но все равно прекрасно.
И она с довольным видом снова роется в своей сумке.
– Вот… подарок!
И протягивает мне розовый плюшевый футляр для ключей.
– У меня нет ключей, Умм Кульсум.
Она упрямо качает головой – ей непременно хочется порадовать меня.