Турнир

— Вот так, мисси, вот так. Сейчас поправим, — и она колдует над волосами, перебирая пряди.

Штрихи ложились ровно, четкие и экономные жесты, ровно так, как нас учили, ничего лишнего. Это не высокое искусство, как говорила наш магистр, оставьте изящество для факультета Искусств. Я почти слышала ее голос в своей голове: «Четче, Блау. Ты не убьешь этим лист, если сделаешь нажим сильнее, а размах увереннее. Помните, зачем вы рисуете. Я сказала четче, Блау, потом даже Мара не разберет, что ты наваяла…».

— Готова всегда и ко всему, Фейу, — я демонстративно щелкнула кольцами в ответ.

Пф-ф-ф. Как сложно. Псаковы живописцы.

— Море — это жизнь…, — начала она заготовленную речь хорошо поставленным голосом.

— Что же это деется? — Она схватилась за сердце, увидев мой вид. — Мисси, как же ж можно…, — жалобно заголосила она, пристраивая рядом переносной сундук и корзинку. — Быстро, — жесткие командные интонации, и послушные гвардейцы вместе с аллари, строятся так, чтобы перекрыть вид в самом дальнем углу ложи.

Время истекло, прозвучал гонг и проекция песочных часов растворилась воздухе над Ареной. Мы отложили кисти и шагнули назад, снова встав рядом.

Она пожала пухлыми плечами, продолжая заплетать волосы.

— А вы будто умеете? — Нэнс необидно фыркнула. — Только круги свои и закорючки эти, на полу комнаты, а как что путнее, так…

— Готова ко второму проигрышу, Блау? — с царственным и высокомерным видом сказала в мою сторону Марша, одетая в новое песочного цвета ханьфу. Это уже третий ее наряд за этот Турнир, она что, притащила с собой всю гардеробную?

— Ну, так это радость и есть. Вот печаль нарисую — смотрите какая, а радость в том, что прошла стороной, миновала, не наша печаль значится, а нарисованная только. Чем не радость?

Мы, повинуясь жесту, синхронно шагнули вперед, к установленным перед нами подставками с мольбертами и столами. Запасной набор Фей-Фей с гербом By сиял черным атласным блеском. Зараза Фей отдала мне лучшие кисти.

Я начала разводить тушь, и Садо, увидев, что я делаю, почти заржал, прикрыв рот широким рукавом ханьфу. Марша — медитировала. Без шуток, она закрыла глаза перед белым мольбертом, сложила пальцами мудры, и погрузилась во внутреннее созерцание. Я перестала мешать тушь, раздумывая, последовать ли ее примеру, изобразив умный вид, а потом плюнула. Чтобы я из себя не изображала — результата это не изменит.

Я закончила, когда в часах ещё оставались песчинки — доли мгновения, Марша продолжала творить, погруженная в свой собственный мир. Судьи смотрели на меня с плохо скрытым любопытством и ожиданием, один Таджо продолжал что-то читать в своих свитках.

Фелисити подалась вперед и взглядом показала мне на часы. Не терять времени?

— Но нужно радость, Нэнс.

Люк вбежал на наш второй ярус, не запыхавшись, крутнул меня за талию, увлекая в дальнюю часть ложи, подальше от любопытных глаз, и поставил купол тишины.

— Нэнс, ты гений, — я попыталась закружить ее, но не смогла сдвинуть с места ни на волос.

— А мне что рисовать?

Только не говорите мне, что ей и голос ставили специально для Турнира? — …живет и дышит… и умирает вместе с приливами и отливами…