– Я почти перестала в тебя верить…
– Не говори этого. Никогда, – он прижал ее так крепко, будто хотел удержать навсегда.
А она все еще не могла осознать, что это он. Что он рядом. Живой, настоящий, теплый, близкий, родной. Она скомкала рубашку у него на спине, вцепившись изо всех сил, и разрыдалась. Боль, смирение и напряжение последних дней криком взорвались в горле. Кусая губы, она терлась щекой о мокрый ворот и шептала бессвязные слова, пьянея от запаха его волос. Стрелок невесомо гладил ее локоны и без устали повторял:
– Я здесь, рядом. С тобой.
Она кивала, но все никак не могла оторваться. Ни на миг не хотелось его отпускать, выдыхать живительное тепло, возвращаться в пустоту неизбывного одиночества, вспоминать о разрушенном мире, о предательстве названой сестры, об ушедшей навсегда тетушке Мухомор, о нависшей опасности. Здесь, в кольце сильных рук, можно было отбросить любые мысли, опустить преграды и стены и просто дышать. Глубоко, мерно, свободно. Можно было позволить себе быть слабой и маленькой, живой.
– Тише, тише… – он поцеловал сухими губами висок, погладил плечи, взял за руки и отстранился, вглядываясь в ее зареванное лицо. – Тебе лучше?
– Да, – послушно кивнула она.
Его глаза смотрели только на нее. Серо-голубые, с черными точками по краю ободка. Большие пальцы невесомо ласкали ладони, и в каждом движении ощущалось столько нерастраченного тепла, что щипало веки.
– Прости, – прошептал он после бесконечного молчания.
– За что? – слабо улыбнулась она и неловко пожала плечами.
– За то, что оставил одну.
Он зажмурился и прижался лбом к ее губам.
Вдохнув до рези в груди, она зарылась носом в соломенные волосы.
– Виноват не ты, – медленно произнесла она.
Стрелок отстранился и покачал головой.
– Только не держи обиды на сестру – нет ничего хуже обиды.
– Она не сестра мне! – Белянка сложила руки на груди, но он осторожно сжал ее запястья, возвращая утраченное единство.
– Она ошиблась и сама себя наказала. Однажды она поймет, а ты простишь. Так ведь? – проговорил он, выделяя каждое слово.
– Не знаю.
Обида жгла щеки. Обида и ревность.