Кипяток всколыхнулся в выжженной груди, рванулось на свободу детское и наивное: «Я тоже! Я тоже никого не хотел предавать! Я тоже всего лишь искал выход!»
– Я не хочу, чтобы люди умирали не в срок, – еще тише прошептала она.
Не в срок. Не в срок. Позвольте построить храм – и все вы умрете не в срок. Умрете, но даже не догадаетесь, что это был не ваш срок.
Но вслух он сказал совершенно другое:
– Я мог бы тебя убить, ты это понимаешь?
– Ты бы не стал, – криво улыбнулась она.
– Ты так хорошо меня знаешь?
– Нет, – Белянка покачала головой, вглядываясь в его лицо. – Не знаю. И не верю тебе. Но…
Она замолчала.
– Но? – с любопытством подхватил Стел.
– Но если бы ты хотел – ты бы уже убил меня. Я не верю тебе, но я хочу тебе верить.
Стел только покачал головой. Ему нечего было ответить: он хотел ее веры и боялся ее получить.
В ее серых глазах стояли слезы.
– Иногда все пути плохие, – Белянка передернула плечами, легко развернулась – и убежала.
Только качалась осока вслед, только трещал камыш. Мелькал застиранный сарафан.
– Новая несчастная для спасения? – выглянула из палатки Рани.
Стел вздрогнул и обернулся.
– Нет, – ответил он после долгой паузы. – Тут вся деревня таких.
– А-а… – опустила она уголочки губ. – А то я уж подумала – симпатичная, бедствующая, тебя с открытым ртом слушает – точно в цель!
– Рани, прошу! – взмолился Стел, понимая, что вечернее признание не приснилось и что сейчас – всего лишь волна ревности.