— Серьезно? — спросил я, взглянув на Джуди.
— О, вы еще не все видели, — ответила она, когда двери лифта открылись, хотя никто не нажимал кнопки. Мы вошли внутрь и спустились вниз, на два или три этажа. Двери открылись, и мы вышли в небольшой хорошо освещенный коридор. Снова камеры, просматривавшие каждый дюйм. Джуди направилась к двери в конце коридора.
Около двери мы ненадолго остановились, судя по всему для того, чтобы скрытая от наших глаз камера просканировала нас, затем дверь открылась с помощью электронного устройства, и мы вошли в огромный роскошный кабинет, вдоль стен которого тянулись бесконечные книжные полки. Освещение в комнате было таким слабым, что я едва мог видеть, что находится на расстоянии вытянутой руки, но обратил внимание на старинную дубовую мебель, обитую кожей. Я чувствовал, как адреналин в крови зашкаливает, а давление повышается. Когда мы подошли к столу, сидевший за ним мужчина встал. Его лицо показалось мне смутно знакомым, но я отшатнулся назад, и у меня перехватило дыхание, когда я понял, на встречу с каким человеком я приехал.
Это был Сумеречный.
Прежде я встречался с Сумеречными лишь мельком. Я видел некоторых из них на разных политических мероприятиях, благотворительных вечерах и премьерах. Но их было мало, и случалось это редко. Однако их присутствие, окружавшая их аура, а также внешний вид — все это вызывало во мне тревогу.
Мужчина протянул мне руку. Я вспомнил о давно ходивших слухах, что, якобы, Сумеречные не любят обмениваться рукопожатиями с теми, кто не является Сумеречными. Но он сжал мне ладонь, и ощущение было такое, словно я положил руку в теплый и мягкий бархатный карман. Его рукопожатие было таким легким и… странным. Мужчина не стал пожимать руку Джуди и указал мне на стул, стоявший напротив его стола.
— Прошу вас, садитесь, — предложил он, затем посмотрел на Джуди: — Спасибо, Джуди.
Она подмигнула мне и ушла. Странно, но лишь в этот момент меня осенило, что передо мной — кандидат на государственный пост. Садясь, я подумал о том, что это может стать главной новостью года, богатого на переломные события. Я продолжал переваривать информацию, пока этот человек рассматривал меня. Наконец, он подвинул ко мне лист бумаги.
— Это документ о неразглашении, — сказал он. — Стандартная процедура.
Я подписал бумагу, даже не читая, отодвинул ее к моему собеседнику и откинулся на спинку стула.
— Меня зовут Ник Байндон Клэрмонт.
Я знал это имя. Ник Байндон Клэрмонт, пятидесяти с небольшим лет, богатый промышленник, сколотивший состояние в топливной сфере: добыча сланцевого газа, угля, строительство нефтеперерабатывающих заводов и даже атомных электростанций. Его состояние оценивалось в несколько миллиардов. Помню, когда он исчез, началась серьезная полемика, ходили смутные слухи о том, что он возродился, пока, наконец, его пресс-офис не подтвердил информацию об этом событии, но при этом сообщил, что данное обстоятельство никак не повлияет на основную деятельность «Клэрмонт корпорейшен». После этого он стал вести довольно закрытый образ жизни. Отказывался давать интервью. Я даже не знал, что он проживал в Нью-Мексико.
— Рад с вами познакомиться, — сказал я, пока он убирал документ о неразглашении в конверт-гармошку.
— Я хотел бы стать следующим губернатором Нью-Мексико, — заявил он и сделал паузу, убеждаясь, что до меня дошел смысл его слов. — Джозеф, что вы об этом думаете?
Я глубоко вздохнул и ответил:
— Ну, насколько я помню, нынешний губернатор Нью-Мексико не может быть избрана на следующий срок. К тому же она демократ, а многим людям хочется перемен. Сейчас подходящий климат для появления кандидата из другой партии, не имевшего прежде отношения к политике. Но…
— Очевидно, проблема заключается в том, — вибрирующим баритоном сказал он, — что я — Сумеречный.
— Что вы — Сумеречный, — повторил я. — Понимаете, люди только-только начинают привыкать к тому, что в обществе появились Сумеречные. Но послушайте, — я вновь почувствовал прилив адреналина, мысли путались у меня в голове, — на старте у вас очень много преимуществ. То, что вы совершенно новое лицо на этих выборах. И у вас достаточно денег, чтобы финансировать вашу избирательную кампанию. Очевидно, это должно вам помочь.
— А что насчет возможных проблем?
— Что ж… во время проведения кампании вы ограничены ночным временем суток. Многие избиратели испытывают вполне естественное недоверие к Сумеречным и их целям. И что действительно может навредить вам — так это отсутствие возможности снять рекламные ролики с вашим участием и разместить ваши фотографии в печатных средствах массовой информации. Мы даже не сможем записать для рекламы ваш настоящий голос.
ebooksa