Месма

Страшно раздосадованный, он вышел на крыльцо. Десятки любопытных глаз сразу же уставились на него — недоуменно и подозрительно. Ясное дело — с этим с виду симпатичным парнем что-то не так, коли матушка его сразу же выставила за дверь! Девушка позвала следующего, а Влад на ватных ногах направился в конец очереди, чувствуя себя при этом последним дураком. Больше всего ему хотелось хлопнуть калиткой и уйти прочь, а потом забыть вообще дорогу сюда. Искушение было невероятно сильно, и все же он сдержал свой порыв: он провел здесь почти целый день, и что же — уйти просто так, не солоно хлебавши?

Нет, так не годится. Ладно, он подождет еще — терпения хватит. Но если эта так называемая ведунья станет ему не говорить ничего по делу, а только лишь мозги пудрить, ну — он ей задаст! Устроит такой скандал, что мало не покажется. Пусть только даст добраться до себя…

Пристроившись в хвосте длиннющей очереди, Влад приготовился тупо ожидать еще пару часов, пока его наконец-то примут. Однако скучать ему не пришлось. Народ продолжал подходить, и каждому Влад должен был сообщать, что он сегодня последний на прием к ведунье, и дальнейшую очередь занимать не велено. Но если одни посетители, выслушив его, благодарили за информацию и тут же исчезали, то попадались еще и граждане другой категории: кто-то начинал возмущаться — мол, я приехал из такого-то города, и куда ж мне теперь? Иные предавались приступам отчаяния, как будто от сегодняшнего приема зависела вся их жизнь; попадались и такие, которые начинали горько причитать и упрашивать Влада уступить им очередь, либо разрешить занять-таки за ним, ибо их проблема не терпит отлагательств. Первым Влад решительно отказывал, заявляя, что он сидит здесь с самого утра и места уступить не может, а вторым предлагал занимать очередь, коли хотят, но только потом не обижаться, когда их не примут. Поохав и поахав, незадачливые посетители уходили, не забывая, однако, осведомиться у очереди, когда состоится следующий прием у матушки Самсонихи… Влад смотрел на них с горьким сожалением.

«Подумать только — сколько же людей желают быть обманутыми, да еще готовы выложить за это деньги!» — подумал он с горечью.

Такая чехарда продолжалась примерно час; но с наступлением сумерек поток вновь приходящих наконец иссяк. Больше никто не подходил, и Влад остался в очереди замыкающим. Человек, за которым он занял свою повторную очередь, представлял собой рабочего мужика лет тридцати трех; он сидел всю дорогу молча, глядя прямо перед собой безразличным взглядом. Но когда люди перестали прибывать, и с приближением темноты нервозная суета улеглась, мужик вдруг заинтересовался своим соседом.

— Послушай, ты вроде как был далеко впереди… зачем же вернулся в самый хвост? — спросил он у Влада. — Или ждешь кого, кто еще подойти должен?

— Никого я не жду, — хмуро отозвался Влад. — Это ведьма ваша ни с того ни с сего меня развернула с порога и велела встать обратно в конец. Не знаю, что это ей пришло в голову… а может, просто издевается, зараза…

Мужик покосился на студента недобрым и настороженным взглядом. У него были темнорусые волосы, открытое и широкое лицо, светло-голубые глаза. Настоящий, исконно русский мужик из российской деревни.

— Ведьма? — усмехнулся он. — Не надо так о матушке… — в его голосе Влад уловил благоговение. — Лучше звать ее ведуньей… В общем, это одно и то же, ведьма или ведунья, только первое слово как-то утратило свой смысл, им стали обозначать вздорную и злую бабу… Матушка не такая, так что обзывать ее не надо.

В его голосе — тихом и благожелательном — Владу почудилось… нет, не угроза, конечно, скорее суровое предостережение. Он с опаской взглянул на крепкого кряжистого мужика.

«Надо поаккуратнее с языком, — мысленно сказал он сам себе. — Народ здесь темный, полудикий. Ненароком брякнешь что не так, неровен час — морду разобьют…». А вслух сказал:

— Да никого я не обзываю! Обидно просто… целый день почти прождал, и вдруг вот так — раз! и в хвост. Еще жди! Тебе такое обращение, наверное, тоже пришлось бы не по нутру! Скажешь, не так, что ли?

— Наверное, — терпеливо ответил мужик. — Только тебе знать бы не мешало: матушка Самсониха ничего зря не делает. И если она с тобой так поступила, значит, так и надо.

— Кому надо? — запальчиво спросил Влад. — Ей надо?

— Тебе, — спокойно сказал мужик. — А ей-то… ей от тебя ничего не надо.

— Да ладно… Ей что же, и денег моих не надо?

— Ты видел, сколько к ней приходит народу? неужто она не проживет без твоих несчастных нескольких рублей?

«Дураков много, — заметил мысленно Влад. — Этим ваша матушка и пользуется».

— А потому тебе не ершиться следует, а принять волю ее смиренно и без обид, — продолжал мужик. — Радоваться должен, что она тебя прочь не погнала, а то ведь и такое бывает! А раз велела снова в очередь встать, стало быть, поможет! Вот сиди и жди, думай лучше о своем деле.

— Тебе бы проповедником быть, — буркнул в ответ Влад.